Или:
— Лицо надо изменить, этот тип напоминает мне Алексея Толстого…
После этого все начали угадывать кого-нибудь в персонажах показываемых рисунков.
Семен Нариньяни всегда находил сходство с любимыми футболистами (этот — двойник Якушина, этот — Боброва, а вот «вылитый» Хомич).
Виктору Коновалову чудились черты известных художников («типичный» Герасимов или «как две капли воды» Дейнека). А Давид Заславский обнаруживал в каждом персонаже что-то от представителей мирового империализма: то уши Даллеса, то нос Аденауэра.
Попытки Кукрыниксов остановить эту игру воображения не всегда приводили к успеху.
Так продолжалось довольно долгое время, пока в игру не включился Иван Афанасьевич Рябов. Обычно молчаливый и застенчивый, он вдруг однажды прямо-таки ультимативным тоном заявил:
— Лицо, мне кажется, надо перерисовать. Обязательно! Оно мне напоминает…
— Кого? Кого напоминает? — нервно вскинулся художник.
— Леонида Соболева!
…На очередном заседании редколлегии Леонид Сергеевич Соболев, как обычно, начал было свое: «А лицо-то надо исправить…», но, взглянув на Ивана Рябова, улыбнулся и умолк.
ДРАМА С СОБАЧКОЙ
В. Карбовская
Среди крокодильцев нынешнего состава много женщин, но раньше «крокодилицы» были редкостью.
Вспоминается Варвара Андреевна Карбовская, автор множества юмористических рассказов, фельетонов, сценок и даже одной темы для рисунка, родившейся прямо на темном совещании и нарисованной самим Леонидом Сойфертисом:
«— Зачем вы брали с собой ребенка на лекцию? Ведь он вам мешал.
— Нет, что вы! Ребенок тоже уснул…»
Варвара Андреевна жила интересами редакции, всегда была готова выполнить любое задание: часто ездила в командировки, и одна и с художниками журнала. Так было…
Но вот у писательницы появилась собачонка Степка, сразу же став причиной многочисленных острот коллег по перу (тут было и «собачья жизнь», и «как кошка с собакой», и, конечно же, «дама с собачкой»).
Но остроты остротами, а жизнь для Варвары Андреевны несколько усложнилась. «Друг человека требовал постоянного внимания, в результате резко снизилось число командировок, которые вскоре совсем прекратились.
Сергей Александрович Швецов, редактор «Крокодила» тех лет, как-то предложил ей короткую и близкую командировку, на что Варвара Андреевна возразила:
— Ах, что вы! Это никак невозможно! Я ведь теперь на привязи…
Стало меньше фельетонов В. Карбовской, зато возросло количество рассказов. Этому «друг человека» Степка помешать не смог.
ВОКРУГ ЕЛКИ
Г. Рыклин
Специальные номера «Крокодила» обычно пользовались успехом у читателей.
Их с удовольствием делали и сотрудники журнала.
Но запомнились, конечно, не все. Запомнились особо оригинальные, сделанные с выдумкой.
Удачными были номера, посвященные Н. Гоголю, А. Пушкину, М. Салтыкову-Щедрину, В. Маяковскому, «классический», специальный ко Дню Победы, фестивальный, а также многие первомайские, новогодние (особенно журнал-календарь). Кстати, о новогодних номерах.
Над ними всегда работают с увлечением, ибо сама тема дает простор для фантазии литераторам и художникам.
Они как бы заранее переживают все перипетии наступающего праздника и делают все возможное, чтобы это же почувствовал читатель, получив журнал к новогоднему столу.
Однажды был задуман номер, в котором обыгрывались только елки: в рассказах, стихах, рисунках и других жанрах. Более того, решили вовлечь в это все страны и континенты.
Но кто-то вдруг усомнился (сомневающиеся всегда находятся!), а как быть с субтропиками! Есть елки в субтропиках?
— Есть? Конечно, есть? — успокоил всех Григорий Ефимович Рыклин. — Только там они называются пальмами?
НЕОЖИДАННЫЙ ЗВОНОК
Б. Пророков
Была пора летних отпусков. И ряды сотрудников редакции, естественно, значительно поредели: кто Подался на южное побережье, а кто предпочел Подмосковье. Последние жили, так сказать, на два дома.
Наступило относительное затишье и в коридорах редакции.
Но на темных совещаниях страсти, как всегда, бушевали, работа кипела, шум стоял невообразимый (впрочем, вполне вообразимый, если учесть, что происходило это в «Крокодиле»!).
И вот среди этого шума раздался голос секретарши, вошедшей как-то незаметно:
— Григорий Ефимович, вас спрашивают.
— Где?
— По телефону!
— Откуда?
— Говорят, из дома!
— Из какого?
— Из Белого, — прервал этот диалог Борис Иванович Пророков, намекая на то, что Г. Е. Рыклин был в это время шефом иностранного отдела «Крокодила».
ВОТ ЭТО РАЗМАХ!
Д. Заславский
Шла очередная летучка — обсуждение последних номеров журнала, как обычно, критиковали задиристо, но весело.
Если бы только читатель знал, как умеют у нас разделывать «под орех» его любимый журнал!
И то плохо и это не хорошо, а вот тут не остроумно, а тут просто глупо…
Договорились до того, что однажды кто-то в пылу полемики воскликнул:
— Да это не журнал, а какая-то стенгазета!
— Не какая-то, а всесоюзная! — спокойно и уверенно парировал Д. Заславский.
И добавил:
— Думаю, что нам всем будет почетно считать себя ее авторами. Я лично этим только горжусь…
В РАМКАХ ПРАВИЛ
К. Елисеев
Удивительный народ крокодильские художники! Ничем их не проймешь. Подтрунивают друг над другом и так кольнут и сяк. А все же всегда остаются в рамках допустимого, остаются друзьями — соратниками по борьбе. Особенно это заметно, когда собираются все вместе, а бывает это чаще всего на редколлегиях по рисунку. Каждый показывает «товар лицом», и, что приятно, так это всеобщая заинтересованность в главном: чтобы был в журнале хороший рисунок.
Сегодня ты заслужил аплодисменты? Ничего, завтра я буду на коне.
На одну из редколлегий Аминадав Моисеевич Каневский, один из плеяды выдающихся крокодильцев, принес рисунок да так оформил его, что все ахнули: к этому в журнале не привыкли, так как обычно рисунок подается на листе малого или большого формата. И все. А тут гигантский лист, на паспарту из плотного картона да еще какого-то замысловатого цвета — чудо да и только. И это не осталось без внимания.
Константин Степанович Елисеев, человек острый на язык, да еще только что пострадавший (его рисунок не был принят, предложили сделать поправки!), не удержался:
— Ну что ж! В следующий раз я буду умнее! Принесу рисунок в золоченой раме, с инкрустацией! Попробуйте тогда не взять!