Зал насторожился. Ждали реплики Ардова. И он не подвел…
В это время слово получил писатель Н. Он произнес много добрых слов в адрес художника и, между прочим, вспомнил, что совсем недавно Семенов сделал шарж на него, очень удачный — сходство поразительное.
На что Виктор Ефимович Ардов сказал:
— Ничего удивительного! Ведь Иван Максимович давно известен как художник-анималист…
ЗА И ПРОТИВ
Н. Радлов
Лев Бродаты… Да, дорогой читатель, опять о нем. Но сначала о его коллеге Н. Э. Радлове.
Художник Николай Эрнестович Радлов — представитель так называемой ленинградской школы (А. Радаков, Б. Малаховский. Б. Антоновский и др.). Карикатурист, шаржист, иллюстратор, Николай Эрнестович начал печататься еще в дореволюционном «Новом Сатириконе».
После революции он стал одним из ведущих художников-графиков ленинградских изданий, как сатирических, так и многих других.
В двадцатые годы наиболее интересные его работы были отданы «Бегемоту» (был такой собрат «Крокодила»), где, кроме всего прочего, он вел вместе с М. М. Зощенко отдел изобретений (веселых, конечно), что привело к изданию отдельных книжек: «Веселые проекты» и «Счастливые идеи». Много и интересно работал Радлов в жанре шаржа.
Теперь вернемся к Льву Бродаты. Этот прекрасный художник любил выступать с речами, причем самый простой вопрос он умудрялся так усложнить и запутать, что одна часть слушателей считала, что он говорил за здравие, другая — за упокой. Лучшим истолкователем речей Бродаты оказался Радлов.
Остроумный по натуре человек, это он на одном из совещаний произнес фразу, ставшую впоследствии крылатой:
— Слово «за» и «против» имеет Бродаты!
ТЕМИСТ
В. Кулагин
Антон Павлович Чехов делал темы для рисунков…
Владимир Владимирович Маяковский тоже проявил себя на этом поприще…
Об этом всегда вспоминают, когда хотят подчеркнуть важность и нелегкость этой работы.
Михаил Глушков, темист № 1 двадцатых — тридцатых годов, делал темы, бегая по коридорам и кабинетам редакции с клочком бумаги и карандашом в руках.
Эмиль Кроткий с блеском делал эту работу экспромтом, прямо на темном совещании.
Александр Чикарьков любил делать темы, сидя в библиотеке, обложившись книгами, журналами, свежими газетами.
Игорь Сычев — уединившись у себя дома; так же работают Михаил Битный, Владимир Жаринов, Сергей Кузьмин и многие другие ныне здравствующие темисты-художники. В начале тридцатых годов на страницах «Крокодила» начала часто появляться фамилия Кулагина (в то время рядом с фамилией художника — автора рисунка ставили фамилию автора темы).
С тех пор на протяжении многих лет Василий Савельевич Кулагин был причастен к многим рисункам журнала.
Небольшого роста, худощавый, с хитрым прищуром маленьких глаз, он ходил по аллеям стадиона «Динамо» (благо жил недалеко) и, бормоча что-то непонятное себе под нос, решал темные задачи.
В отличие от многих других Василий Савельевич был чистый темист — он не писал, не рисовал, не сочинял стихи, он делал темы.
Рабочий, он пришел в редакцию как рабкор, а затем сделался профессиональным темистом. И не случайно, когда однажды его встретил Михаил Яковлевич Пустынин с возгласом: «Приветствую тебя, раб божий Василий!» — Кулагин парировал: «Не раб божий, а рабкор!»
Сработала интуиция темиста..
КАЛАМБУР КАЛАМБУРИСТА
Л. Митницкий
Долгое время афоризмы в «Крокодиле» были монополией Эмиля Кроткого, автора превосходных «Отрывков из ненаписанного». Делал это Эмиль Яковлевич на высочайшем уровне, оставаясь и до сих пор примером для всех, кто работает в этом жанре. Редко появлялись иные авторы, пока во весь голос не заговорил Л. Митницкий. Автор многостраничных фельетонов, очерков, рассказов в один прекрасный день принес всего одну страничку, в которой был десяток строк — афоризмы. Страничка называлась «Мимоходом». Первый взнос маститого сатирика в афористику оказался удачным. Потом последовали новые.
Впоследствии рубрику «Мимоходом» позаимствовали многие журналы и газеты. Как и Эмиль Кроткий, не терпевший, говоря его словами, мастеров «неглубокого каламбурения», Л. Митницкий оберегал этот раздел от пошлости, безвкусицы и других проявлений неуважительного отношения к жанру. И когда у него как-то спросили, не будет ли он возражать, если под этой рубрикой будут печататься другие авторы-крокодильцы, ответил:
— Пожалуйста! Только держать марку! Чтобы «Мимоходом» не превратили в мимохохм…
МИМОХОДОМ
Под маской кролика скрывалась заячья душа.
Детективный роман «Код в сапогах».
Медовый месяц он всегда проводит в Сочи.
Природа просыпается без будильника.
В кукольном театре судьба актера все время висит на ниточке.
В клубе было так холодно, что в докладе замерзла вся вода.
Двуличные все на одно лицо.
Писатель-натомник.
В зале наступила такая тишина, что было слышно, как поет певица.
Продавец мечтал о безразмерном метре.
Для рыбы каждый червь — червь сомнения.
У гипнотизера была внушительная внешность.
Юбилей пришлось отложить: юбиляру не давали его лет.
Автоинспектор привык объясняться знаками.
Боксер-физиономист.
О чемпионке по гимнастике: на всех ты, душенька, снарядах хороша.
О лекторах-антирелигиозниках: им бы нимбы!
Часов заметно прибавилось, а времени все равно не хватает.
На бал-маскараде и гусь свинье товарищ.
Учителя приходят и уходят, а второгодники остаются.
Вывели новый сорт: яблоню раздора.
И воздушные замки умудряются строить с недоделками.
Книга будила много мыслей, но разбудил все же будильник.
Берег себя: и фимиам курил с фильтром.
«Только осел мог прийти на маскарад в овечьей шкуре», — подумал волк.
Рецепт склочницы: «На одну бочку меда берется ложка дегтя…»