Даллас еле сдержалась, чтобы не рассмеяться:
– Похоже, я буду очень занята.
– Предыдущая королева года заработала сто тысяч долларов, она полностью отдавала себя работе и никогда не жаловалась.
Даллас предпочла промолчать. Сто тысяч долларов – большая сумма. Не так уж плохо. Она ввязалась в конкурс ради шутки и удовлетворения собственного тщеславия. Может быть, теперь следует взглянуть на вещи более серьезно? Нужно спросить у Эда. Его, наверно, не радует, что она выиграла. Позднее, на приеме, она поговорит с ним.
Даллас поселилась у Бобби. Было приятно иметь настоящий дом, проведя столько времени в отелях.
– Двадцать долларов! – ворчала Бобби. – И за всю ночь тоже! Ты даром отдавала себя! Теперь мы вместе и будем брать не меньше ста за час. Держись меня, моя королева, и мы станем богатыми!
Бобби жила в грязной однокомнатной квартире, кухня которой кишела мышами. Вся мебель была поломана, а кладовка завалена старыми вещами. Она знала многих портье в отелях, и телефон не переставал звонить. И что самое важное – у нее был цветной телевизор с большим экраном.
Она всему обучила Даллас, хотя та вначале стеснялась. Но когда ее тело начало отвечать на ласки Бобби, девушка стала получать удовольствие от их отношений. Бобби оказалась первым человеком, который по-настоящему любил ее. С мужчинами Даллас ничего не испытывала, но с Бобби все было по-другому, и секс приобрел новое значение.
Организацию бизнеса Бобби взяла на себя. Она говорила Даллас, что делать и что надевать, она научила ее возбуждать мужчин совершенно по-новому. Казалось, ее воображение безгранично.
– Можешь спать с ними сколько угодно, – советовала она Даллас. – Это твоя работа, но никогда не допускай их до сердца. Там есть место для меня. Правда, красавица?
Даллас согласно кивала. Но на самом деле, это было не так. Она помнила, что Берту Кейзу удалось затронуть его.
Прошло шесть месяцев. Однажды вечером им позвонили из придорожного мотеля.
– Туфли на высоких каблуках. Шоколадный крем на груди. Блестящий плащ, – проинструктировала Бобби. – Я знаю этого старикашку, он обожает слизывать крем и кончать в туфли, – хихикала она. – Он такой старый!
Они добирались до отеля в разбитом «Форде». Бобби всю дорогу болтала и смеялась.
Даллас был неприятен шоколадный крем, тело противно липло к клеенчатому плащу.
Мужчина действительно оказался глубоким стариком. Бобби забыла сказать, что он будет в пижаме и выпустит наружу только свое поникшее мужское естество.
– Да ему наверное девяносто! – прошептала Даллас. – Я этого не вынесу!
Бобби зло посмотрела на нее.
– Я никогда не подвожу, если обещала. Позднее я постараюсь для тебя. Пошли.
Они сняли плащи, и глаза старика засверкали давно забытым желанием. Он лег, Бобби склонилась к нему и вставила в рот свой сосок, покрытый шоколадом. Даллас сделала то же самое. Старик жадно слизывал крем.
Через несколько минут Бобби сняла туфлю и поднесла ее к чуть возбужденному пенису старика.
– Сделай это для мамочки! – уговаривала она. Тело старика сотрясалось от спазмов.
Даллас отвернулась. Может, в этот момент она и решила, что такая жизнь не для нее?
Внезапно раздался хриплый крик, а потом тишина.
– О, Святой Боже! – внезапно воскликнула Бобби. – Подлец сдох!
Он умер!
Даллас медленно повернула голову. Наверное, Бобби, как обычно, шутит. Но, увидев неподвижного старика, она поняла, что он действительно мертв.
Бобби ударила его по лицу.
– Проснись! – требовала она. – Проснись!
– Если он умер, – тупо констатировала Даллас, – то что нам делать? Бобби схватила свой плащ.
– Нужно удирать, и как можно быстрее.
– А как же полиция? Они же узнают, что мы здесь были. Тебе звонил портье, он обязательно расскажет.
– Мы его не убивали.
– Я не хочу встречаться с полицией.
– Я тоже, сестренка. Убираемся отсюда к чертям собачьим! До утра его не найдут. А мы к тому времени будем уже в Лос-Анджелесе.
– У нас достаточно денег?
– Конечно. И он нам не заплатил, – Бобби принялась искать бумажник, а когда нашла его, то сначала вытащила две стодолларовые бумажки, но потом махнула рукой и забрала все. – Пошли, миленькая. Надо драпать отсюда!
На вечеринке Даллас была в центре внимания, она по-настоящему блистала. Каждый мечтал перекинуться с ней словцом, независимо от пола.
Эд Курлник все время держался неподалеку. Нужно было соблюсти дистанцию, чтобы скрыть их отношения. Рамо Калиф, по-арабски учтивый, постоянно улыбался ей. Люси Мейбл Манн казалась особенно ласковой и пригласила на обед.