– А девушка и повар?
– Они колебались, лейтенант. Мой осведомитель сообщил мне, что только влияние Хоума удерживало их от перехода к нам. Когда они узнали о его смерти, уже ничто не препятствовало им выйти из-под власти Вьетконга. Вне сомнения, их убили по приказу Ханоя для устрашения колеблющихся.
Гембли снял форменную фуражку и провел рукой по влажным от пота волосам.
«Эта обезьяна, возможно, права, – подумал он. – Фантастическая история, но ее следует поддержать. Не в наших интересах распространяться о странностях Джеффа. Эта грязь не настолько забавна, чтобы о ней писали газеты».
Наблюдая за ним, инспектор понял, что ему удалось направить мысли лейтенанта в менее опасное русло. Следует немедленно доложить полковнику об этом разговоре. Он надеялся, что полковник одобрит сфабрикованную им выдумку.
Гембли поднялся.
– Я должен буду сообщить обо всем, – сказал он.
– Конечно, – отозвался инспектор. – Полковник Он Дин Кхак направит официальный доклад, содержащий все, что я вам только что сообщил. Вы можете уверить посла, что эта прискорбная история не получит нежелательной огласки. В случае необходимости мы можем представить доказательства дегенератизма мистера Джеффа. Вознаграждение, о котором писали утренние газеты, привело к нам ряд людей, имевших связи с мистером Джеффом. Они могут быть подготовлены для обследования, но, я полагаю, было бы лучше не ворошить это дело. В то же время вы можете быть уверены, что я продолжу поиски трупа мистера Джеффа.
– Хорошо, – сказал Гембли. – Ну что же! О'кей. До встречи, инспектор. – И, поправив на голове фуражку, он попрощался за руку с инспектором и вышел.
Инспектор немного постоял, глядя в окно, пока не затих шум отъезжающего джипа. Потом не торопясь подошел к висевшей на стене картине и посмотрел на нее. «Счастье, – подумал он, – что лейтенант не догадался ее снять. Было бы ужасно неловко, если бы он обнаружил отверстие в стене».
Он привстал, слегка приподнял картину и заглянул под нее. Его изумленному взгляду предстала прочная ровная стена. Не было заметно ни малейшего признака, указывавшего на то, что лишь вчера здесь зияло отверстие. Человек, починивший стену, был высококвалифицированным мастером.
Повесив картину на прежнее место, инспектор припомнил, что брат Лам Фана был маляром, занимавшимся внутренней отделкой помещений.
В его маленьких черных глазках появилось беспокойство, он покинул виллу и быстро поехал обратно в управление службы безопасности.
Возле аэропорта в Сайгоне сидел в своем автомобиле Блэкки Ли и ковырял в зубах бамбуковой палочкой. Он с нетерпением ждал, когда пассажиры только что прибывшего из Гонконга самолета пройдут через таможенный и иммиграционный контроль.
Он уже видел своего брата Чарли в момент, когда тот выходил из самолета. Блэкки оказывал на Чарли большое влияние, поэтому тот столь поспешно откликнулся на его призыв.
Чарли Ли был на пять лет старше брата. Он был более важен и честолюбив, но менее удачлив, чем Блэкки.
Беда Чарли, как часто говорил Блэкки Ю Лан, в том, что он не желал снизойти до обычной работы. Он всю жизнь стремился к большим и легким деньгам. Белые слоны вечно преследовали его, и он мечтал, что какая-то из его бессмысленных затей вдруг обернется несметным сокровищем. Он постоянно упускал свои возможности, отыскивая несуществующую золотую жилу, в то время как он мог бы по совету своего брата открыть дансинг в Гонконге. Но что касалось такого дела, как нелегальная эмиграция американца в Гонконг, тут Блэкки не мог обойтись без Чарли. Если Чарли ничего не сообразит, то положение американца будет не лучше, чем у покойника.
Чарли вышел из здания аэропорта, постоял, огляделся. Блэкки показалось, что его брат немного похудел и выглядел чуть более потрепанным, чем четыре месяца назад, когда они последний раз виделись.
Чарли узнал американскую машину и подошел к ней. Блэкки вылез и приветствовал его. Стоя на солнцепеке, братья обменялись несколькими фразами. Они справились о здоровье друг друга. Чарли поинтересовался Ю Лан, которая была ему симпатична. О срочной телеграмме, которую послал Блэкки, прося брата все бросить и немедленно приехать, не было сказано ни слова.
Они сели в автомобиль и не торопясь поехали в клуб. По дороге Блэкки спросил о делах, и Чарли, беспомощно вскинув руки, признался, что в данный момент нет ничего хорошего. Много неприятностей с мальчишками-рикшами. Рано или поздно рикши исчезнут: движение в Гонконге увеличилось до крайности, рикши прижимаются к самому тротуару, скоро им совсем негде будет ездить. Мальчишки поняли это и потребовали более высокой платы, чтобы иметь что-нибудь про запас, когда не смогут больше работать. Четыре девчонки, которым покровительствует Чарли, также доставляют волнения. После опубликования книги о проституции в Гонконге американские власти запретили своим морякам заходить в отели, где подвизаются девушки. Это скверно отразилось на делах, и, что хуже того, девчонки требовали увеличения процента.