Начну с самого яркого и вместе с тем нагляднейшего примера всей этой группы. Это снова еврейская шутка.
Ицика назначили служить в артиллерию. Будучи смышленым малым, он при этом был склонен к непослушанию и относился к службе без всякого интереса. Один из начальников, к нему расположенный, отвел его как-то в сторонку и сказал: «Ицик, ты для нас бесполезен. Дам тебе совет: купи себе пушку и работай самостоятельно».
Совет, над которым можно от души посмеяться, является очевидной бессмыслицей. Пушки не продают свободно, а индивидуум не способен составить самостоятельную армейскую единицу и, так сказать, приступить к делу. Но нисколько не подлежит сомнению тот факт, что этот совет – не пустая, а остроумная бессмыслица, отменная шутка. Благодаря чему тогда бессмыслица становится шуткой?
Нам не придется долго размышлять над ответом. Из рассуждений классических авторов, приведенных во введении, мы уяснили, что в подобной остроумной бессмыслице скрывается определенный смысл и что именно этот скрытый смысл превращает бессмыслицу в шутку. Смысл в нашем примере найти легко. Офицер, который дает будто бы бессмысленный совет артиллеристу Ицику, только притворяется дурачком, чтобы показать Ицику, как глупо тот себя ведет. Он будто копирует Ицика: «Хочу дать тебе совет, такой же глупый, как и ты сам». Он примиряется с глупостью Ицика, выпячивает ту и кладет в основание для предложения, которое должно отвечать желаниям Ицика. Ведь владей Ицик собственной пушкой и исполняй он воинские обязанности для собственной прибыли, как пригодились бы ему тогда его сообразительность и честолюбие! В каком порядке он содержал бы свое оружие, насколько освоился бы с его механизмами, дабы успешно соперничать с владельцами других пушек!
Прерву анализ этого примера, чтобы показать наличие смысла в бессмыслице на другом, более кратком и простом, но менее ярком случае бессмысленной шутки.
«Лучшая доля для смертных – совсем на свет не родиться[66]. Но, как прибавляют мудрецы из еженедельной газеты “Fliegende Blätter”, среди сотни тысяч человек вряд ли найдется хоть один, кто воспользовался этим советом».
Современное дополнение древнего изречения является очевидной бессмыслицей, которая становится еще более нелепой из-за предусмотрительно вставленного оборота «вряд ли». Но эта фраза связана с первым предложением как неоспоримо верное ограничение и может, таким образом, открыть нам глаза: сама мудрость, принимаемая с благоговением, немногим лучше бессмыслицы. Кто вовсе не родился, тот вообще не является смертным; для него не существует ни хорошего, ни самого лучшего. Бессмыслица в шутке служит для раскрытия и предъявления другой бессмыслицы, как в примере с артиллеристом Ициком.
Присовокуплю третий пример; по своему содержанию он едва ли заслуживает подробного изложения, которого требует, но отчетливо, опять-таки, показывает применение бессмыслицы в шутке для отображения другой бессмыслицы.
Один человек, уезжая по необходимости, поручил свою дочь заботам друга с просьбой охранять ее добродетель. Он вернулся несколько месяцев спустя и нашел дочь беременной. Разумеется, он пустился упрекать своего друга, а тот никак не мог объяснить этот ход событий. «Где она спала?» – спросил наконец отец. – «В комнате с моим сыном». – «Но как же ты позволил ей спать в одной комнате с твоим сыном, хотя я просил тебя о ней заботиться?» – «Между ними была ширма. Кровать твоей дочери стояла с одной стороны, кровать моего сына – с другой, а между ними была ширма». – «А если твой сын заходил за ширму?» – «Разве что так, – задумчиво сказал друг отца. – Тогда и вправду возможно всякое».
Эта шутка, по остальным ее качествам ничем не примечательная, легко редуцируется. Она, по всей видимости, имеет такой смысл: «Ты не имеешь никакого права упрекать меня. Как ты мог совершить такую глупость, что оставил свою дочь в доме, где она постоянно находится в обществе молодого человека? Разве возможно постороннему при таких обстоятельствах блюсти добродетель девушки?» Мнимая глупость друга тут выступает отображением глупости отца. Редукцией мы устранили нелепость в шутке – и упразднили в итоге саму шутку, хотя от элемента нелепости не избавились: он проявляется в ином месте предложения, сведенного редукцией к исходному значению.
66
Слова Гомера из античного текста о будто бы имевшем место соперничестве двух великих поэтов древности – «Состязание Гомера и Гесиода»; пересказ этого предания см. в работе М. Л. Гаспарова «Занимательная Греция». –