— Я не сделаю этого, — твердо заявил Леон. — Вы остановитесь в моем доме…
— О нет, нет! Я не могу доставлять вам такие неудобства.
Легкая улыбка тронула его губы, когда он произнес:
— Разве вы не слышали о гостеприимстве киприотов, миссис Стюарт? Вы оказали моему брату большую услугу, и с моей стороны было бы невежливо оставлять вас одну в гостинице. — Он открыл дверцу машины. — К сожалению, нам придется сначала заехать в мой офис, но я закончу все свои дела через час. А потом отвезу вас в мой дом.
Глава вторая
В три часа дня они все уже были на пути в Лапифос. Обрадованные неожиданным поворотом событий, дети болтали без умолку, пока наконец Леон строга не велел им замолчать. Они сразу же послушались, но, обернувшись, Элен увидела, что Фиона исподтишка показывает дяде язык. Элен нахмурилась, но девочка только презрительно усмехнулась.
— Боюсь, что мы пропустили конвой, — сказал Леон, когда они выехали на северную окраину Никосии, — поэтому нам придется ехать длинной дорогой.
Турки контролировали короткую дорогу через горы, и только иностранцам разрешалось проезжать там без сопровождения. Все греки должны были следовать под охраной конвоя солдат ООН или выбирать более длинный маршрут. Это, очевидно, причиняло грекам большие неудобства, но Леон относился к таким порядкам очень спокойно. Позднее Элен с удивлением узнала, что Леон Петру был одним из немногих греков на острове, настроенных про-турецки.
Некоторое время в машине царила тишина. Элен откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя удивительно умиротворенной, наблюдая за мелькавшим за окном пейзажем. Местность была очень живописной: и огромные белые виллы, и дома более скромные все сплошь утопали в зелени садов, апельсиновые и лимонные деревья гнулись под тяжестью своих плодов. Высокие пальмы устремлялись к голубому небу. Цветущие гибискусы, жакаранды и розы радовали глаз буйством красок.
Когда Элен узнала, что Труди и Тасос уехали, ее первым побуждением было немедленно сесть в самолет и вернуться в Англию, но Леон сказал, что она может остановиться в его доме на любой срок. Элен решила принять приглашение и пробыть на Кипре две недели, как и планировала раньше. Она смогла бы тогда осмотреть достопримечательности острова, а если Леон позволит ей брать с собой детей, то они втроем чудесно проведут время.
Скоро городские кварталы остались позади; пышная зелень кипарисов, эвкалиптов и финиковых пальм сменилась пустынной местностью. Каменистая равнина простиралась по обе стороны дороги; ослепительно яркое солнце палило немилосердно. Только вдали над горами виднелись облака. Время от времени навстречу попадались местные крестьяне, ведущие тяжелогруженых мулов. Трудно было понять, куда они направлялись, ведь поблизости не было видно никаких селений. По мере приближения к горам появились деревушки, в которых глинобитные домики соседствовали с современными виллами. В некоторых местах бесплодная земля была распахана и засеяна.
— Здесь начинается горный перевал, — сказал Леон, когда дорога начала петлять. — Местность очень своеобразная.
Пейзаж за окнами просто поражал воображение: за каждым поворотом перед Элен открывался новый вид на горы. Внезапно впереди показалось море, и скоро дорога пошла уже вдоль побережья. На многие мили на берегу не видно было никаких построек. С другой стороны дорогу окаймляли горы, у подножия которых то тут, то там встречались маленькие деревушки.
— Это Кирения, — объяснил Леон. — Мой дом в восьми милях отсюда.
Особняк Леона Петру оказался именно таким, каким его описал Роберт, и у Элен даже дух захватило, когда она увидела его своими глазами. Позади горы, впереди — голубая гладь моря. Есть ли на земле хотя бы еще один дом, из которого открывается такой же красивый вид? Дети тоже были в восторге, а Фиона неуверенно спросила:
— Эти апельсины можно рвать?
— Конечно, можно. — Протянув руку, Леон сломал меленькую ветку и подал ее девочке. На ней висело три апельсина.
Этот поступок удивил Элен, да и детей, вероятно, тоже. Может быть, подумала Элен, Леон вовсе не такой уж суровый, каким его все привыкли считать.
Переодеваясь к ужину, Элен задумалась о тех людях, с которыми она только что познакомилась. Прежде всего это была сестра Леона Кула, образованная двадцатидвухлетняя девушка. Она работала в Никосии. Кула была обручена, и в январе должна была состояться ее свадьба. Ее жених Теодор, которого все называли просто Тедди, был на четыре года старше своей невесты и тоже работал в Никосии. Элен с ним еще не познакомилась, но Кула с гордостью показала ей его фотографию. Судя по снимку, это был смуглый и весьма привлекательный молодой человек; было видно, что девушка серьезно влюблена в него.