Под рисунком было помещено стихотворение под названием «Марш пионеров-разведчиков»:
А кончались стихи так:
Стихи не были подписаны. Впрочем, все понимали, что их автор — Витя Борцов. Он стоял, смущённо поправляя очки и прислушиваясь к тому, что говорят вокруг.
Читатели оживлённо делились мнениями:
— Ого, как Машука прохватили! Теперь-то она найдёт дорогу в какой-нибудь кружок.
— А Силкин-то, смотрите, Силкин! Он и в лодку пичужек своих забрал. Так, наверное, и будет…
— Данко — как настоящий капитан!
— Девочки, а этот марш можно петь, — чуточку удивляясь, сказала Аня Хмельцова. — Вот послушайте. — И звонким, чистым голосом она затянула:
— Хорошо, Аня, очень хорошо! Не смущайся, — поддержали её, и через час «Марш разведчиков» напевал чуть ли не весь лагерь. И уж, конечно, пело его звено Данко.
А потом пришло время отплывать на остров.
Это были торжественные минуты. Весь первый отряд выстроился на берегу озера, а перед ним, около самой лодки, стал строй звена Данко. На борту лодки было выведено: «Мирный». Так называлось судно, которым командовал лейтенант Лазарев во время экспедиции к Антарктиде… В сторонке стоял второй отряд и толпились малыши. Они шушукались и разглядывали «разведчиков» так, словно видели их впервые и словно это были какие-то очень знаменитые люди.
Данковцы, чувствуя на себе общее внимание, пытались сделать вид равнодушный и даже небрежный, однако это получалось у них плохо.
Вожак их хмурил брови, щурил глаза, словно пряди волос, сброшенные ветерком на лоб, щекотали его. Саша, стоявший с гордо выпяченной грудью, откровенно глазел по сторонам и довольно улыбался. Юра поджал губы и скромно опустил глаза, но они, непослушные, то и дело стреляли в сторону лодки, будто хотели проверить, на месте ли она.
На Пете была новая чистая майка, и он, думая, что делает это незаметно, потихоньку одёргивал её. Сейчас он и не думал о мысе Медвежьем; он стоял среди разведчиков, окружённых всеобщим вниманием, и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя почти героем. Ваня, чуть сутулясь, поглядывал на своего друга и, видимо, был очень доволен им, как доволен всем звеном, лагерем, солнцем, предстоящим путешествием — всем миром.
Более или менее равнодушным ко всему происходящему оставался лишь левофланговый — Сеня Волошин. Сначала он усердно крутил своей толстой пяткой, стараясь сделать в песке ямку, потом с таким же усердием принялся ковырять в носу. Но тут Данко громко скомандовал: «Смирно!» и пошёл навстречу Борису, чтобы отдать ему рапорт. Все подтянулись. Данко доложил:
— Товарищ вожатый отряда, первое звено в полном составе готово к отплытию на остров!
— Вольно! — отдал команду Борис и обратился к отряду: — Ребята, мы собрались, чтобы проводить разведчиков на остров Скалистый. Я думал, речей не будет, но вот тут хотят сказать из второго отряда. Слово имеет Анна Хмельцова.
Аня стояла рядом с Борисом. Когда он назвал её, она небрежно повела плечом, показывая этим, что вовсе не навязывается с речью и могла бы не выступать, если бы ей не поручили этого. Вчера на совете своего отряда Аня заявила, что не надо никаких приветственных речей, а то мальчишки возгордятся и задерут нос. Подумаешь, какие путешественники! Но совет отряда постановил, что приветствовать надо, и поручил это как раз Ане. Раз уж поручили, ничего не поделаешь.
Аня шагнула вперёд и чуть вздёрнула голову.
— Товарищи мальчики, — начала она, подумала и добавила: — пионеры первого звена! Совет второго отряда просил меня передать, что мы желаем вам успеха. — Она произнесла это, не глядя на звено Данко, а кося глаза на ряды подруг, подчёркивая тем самым, что это не её личные мысли. — Второй отряд надеется, что вы будете смелыми и дисциплинированными и хорошо выполните задание, которое вам дали. — Она чуть замешкалась, потом сказала: — Вот и всё, — и зашагала к строю своего отряда.