— Песчаным и назвать.
— Правильно!
Так они перебрали все приметные места и всем дали названия, чтобы легче было ориентироваться при составлении плана.
— Напоминаю, как составляется план. Планшетка всё время держится в одном и том же положении, проверяется по компасу. Визирной линейкой надо нацелиться на определённый предмет, ориентир…
— Да ты что, Данко, лекцию нам будешь читать? — спохватился Саша. — Ведь это всё проходили по географии.
— И в топографическом кружке, — добавил Ваня.
Данко визирной линейкой поскрёб затылок:
— Значит, не надо?
— А, по-моему, всё-таки надо, — несмело подал голос Сеня.
— Ага, не знает! Попался. — Ваня добродушно усмехнулся.
Сеню взял под своё шефство Саша:
— Мы с ним хижину строили, вместе и план составим.
Работа началась. Это был кропотливый труд. Он требовал точности, терпения, дисциплины. Карандаши, покорно следуя направлению, которое указывали визирные линейки, наносили на план приметные места, основные ориентиры. Сплошная черта постепенно соединяла точки, и на бумаге вырисовывались контуры острова. Это был ещё очень грубый, примерный план, но, пользуясь им, разведчики уже могли составить более точный и подробный…
Часа через три, когда они вернулись к своей «базе», чтобы пообедать, они увидели у шалаша Бориса. Он придирчиво осматривал сооружение ребячьих рук, проверяя его прочность.
— Ничего, подходящий шалашик. Только в дождь, имейте в виду, протекать будет.
— Вот это у нас и называется: хижина имени Сени, — пояснил вожатому Саша.
Борис, прищурясь, посмотрел на Сеню, ещё раз окинул взглядом хижину, хмыкнул и ничего не сказал.
— А вы, Борис, зачем? — поинтересовался целью прихода вожатого Петя.
— А на вас поглядеть, на дворец ваш… имени Сени. Нельзя?
— Нет, ничего, можно.
Выяснилось, что Борис приехал на лодке Силантьича. «Посудину» он оставил в правом протоке, бродил по острову, набрёл на хижину, вот тут и застали его ребята.
— Ну, теперь, как я понимаю, вы будете уничтожать сухой паёк.
— Обязательно. Только мы его сначала сделаем мокрым.
— Чем сегодня занимались?
Рассказали.
— А дальше?
— А дальше, — Данко оживился, — дальше сделаем так: разобьёмся на пары. Каждая пара будет делать промеры по азимутам из разных точек и одновременно наносить на план всё, что заметит по дороге. Вот, скажем, иду я от хижины по азимуту сто восемьдесят, прямо на юг. Прошёл двести метров — лес кончился, я это отмечаю. Дальше поляна началась — заношу на план. И так далее. Первая пара — Саша и Сеня…
— Есть! — сказал Саша, возившийся у костра.
— Они будут делать промеры отсюда, от нашей базы. Вторая пара — Ваня и Петя. Они будут промерять от мыса Песчаного. А мы с Юрой будем уточнять линию берега. И рекой займёмся. Глубину измерять, скорость течения.
— Ну что ж, правильный план, — сказал Борис. — Всем понятно?
Сеня, прищурив левый глаз, грыз ноготь и думал о чём-то.
— Понятно-то, понятно, — сказал он, — только не всё. Что шагами будем измерять — это ясно. А потом переводить в метры. Но вот если начнём плутать, кружить — тогда что? Неточно получится. Ведь надо по прямой.
Саша скорчил горестную мину, подпёр рукой щеку и покачал головой:
— Верно, что же делать-то будем, а? — И вдруг набросился на Сеню: — До чего же ты неграмотный! Не слышал разве-ведь Данко абсолютно ясно сказал: «промеры по азимутам»! Ты в азимутах разбираешься?
— Азимут? Это что-то такое… Угол какой-то.
— «Что-то», «Какой-то»! — передразнил Саша и повернулся к звеньевому: — Данко, мы после обеда «мёртвый час» будем устраивать?
Звеньевой вопросительно посмотрел на вожатого. Тот не обратил на это никакого внимания.
— «Мёртвые полчаса» будем, — сказал Данко.
— Вот хорошо. Я в эти полчаса такую тренировку Семёну устрою, что он до десятого класса не забудет азимуты. И вообще не забудет.
— А отдыхать? — упавшим голосом поинтересовался Сеня.
— Малограмотным отдыхать не обязательно.
Сеня оглянулся на Бориса, ища у него поддержки. Но вожатый сидел как ни в чём не бывало, жевал травинку и длинным прутиком ворошил в костре угли.
— Ну, нет, — сказал Сеня. — Если после обеда сразу тренировка, это просто вредно. Врачи, знаете, что говорят?
Петя захохотал:
— Сень, ты — как воробей. Он, когда весёлый, кричит: «жив! жив!», а станет ему туго, он попискивает: «чуть жив, чуть жив!» Вот и ты…
— Сам ты воробей! — обиделся Сеня. — Придумали тоже — азимуты! Обязательно, что ли? Хорошо бы ещё Антарктида или там… что-нибудь. А то самый простой остров… А ну вас! — Сеня махнул рукой и побрёл к воде умываться.