— А рапорт, — поинтересовалась Ася Васильевна, — кто писал?
Данко вскинул голову:
— Тоже все вместе.
— Вот рапорт у вас хуже. — Лицо Данко вытянулось. — Ничего не поделаешь, приходится вас огорчить. Сухой рапорт, казённый. Нам хотелось услышать описание острова, ведь там есть интересные и красивые места, хотелось узнать о ваших приключениях, о трудностях, которые пришлось испытать. А вы отбарабанили: сосны, берёза, ива… Как вы сами-то считаете?
— Правильно! — вырвалось у Вани.
— Правильно? А что же ты раньше думал?
Ване хотелось сказать, что он не только думал, но и начал писать так, как нужно, а ребята его писание отвергли, но он смолчал. Сказал только:
— Раз уж так получилось…
Рапорт всё-таки совет дружины принял, но постановил: через десять дней представить новый, подробный, с описаниями.
Потом Ася Васильевна спросила, что думает делать звено теперь, какое участие примет оно в дальнейшем исследовании острова. Данко отвечал, что он и Юра будут работать в топографическом кружке, Петя и Ваня — с натуралистами, а Саша и Сеня — записались в геологи. «Им месторождения открывать понравилось», — усмехнулся звеньевой.
Тут попросила слова Аня Хмельцова.
— Я считаю, — сказала она, глядя в окно, — что звено хороша справилось с заданием. И я предлагаю создать такой совет, который будет отвечать за обработку всех материалов по исследованию острова, а Данко Холмова назначить его председателем.
Это предложение всем понравилось, и члены совета дружины начали говорить о том, какая интересная и поучительная может получиться выставка, если собрать всё, что принесёт работа на Скалистом.
Вдруг дверь распахнулась, в комнату влетела Маша Сизова и выпалила:
— Самолёт! За нашим лесом, вон там, упал самолёт! Я сама видела, и девочки видели. Он сел или упал…
Остров для всех
«Костровая бригада», как в шутку назвали себя ребята, которым было поручено подготовить общелагерный костёр и переправу, трудилась на острове. Она разыскивала в лесу хворост и стаскивала его на берег залива Лазарева. Потом Саша послал Петю с двумя ребятами устраивать переправу.
Конечно, строить для пионеров мост совсем не обязательно, но раз уж остров открывался для всех, переправа должна быть удобной и безопасной. Решено было спуск к воде с берега Светлой сделать с помощью лопат более пологим. Кроме того, решили вбить в землю колья и на них натянуть канат. Держась за канат, реку смогут легко перейти даже малыши.
Петя, как заправский плотник, орудовал топором. Топор попался острый и лёгкий. А может, Пете это казалось — оттого, что легко было у него на душе: они помирились с Ваней.
Произошло это так.
Возвращаясь после грозы с опытного участка, Петя вымыл в реке заляпанные грязью трусы и майку; всё равно они были насквозь мокрые. Надев их вновь, он замёрз, а настроение и без того было противное, и Петя разозлился. «Вот пойду сейчас к Ване и обругаю его. Валяется, а ты за него участок спасай! Скажу, что пшеницу его совсем побило — пусть позлится». И, дрожа от холода, Петя направился к изолятору.
Окна в комнате Вани были закрыты, и Петя прошёл внутрь. Не замеченный няней, он зашёл в комнату. Ваня сидел у стола, и на его длинном худом лице было горе. Он медленно повернул голову к Пете и так же медленно и тихо сказал:
— Вот и нет пшеницы… — По щеке его ползла слеза. — Садись, Петя, что ты стоишь?
И тут — оттого, что у друга был такой убитый вид, и оттого, что Ваня, — видимо, забывшись, — так задушевно и грустно пригласил его сесть, — от всего этого Петя совсем забыл, зачем он пришёл сюда, и подойдя к Ване вплотную, сказал:
— Да ты что! Как это нет пшеницы? Целёхонька! — Это он, конечно, приукрасил. Но только для того, чтобы приободрить Ваню.
— Как это целёхонька?
— Да так целёхонька! Всю мы её рогожей прикрыли. Почти весь второй отряд прибегал на участок. А Сончик-Пончик — первая.
— Нет, ты правду говоришь?
— И другие растения — тоже…
Когда няня зашла к больному, она увидела, что он сидит на кровати, накрывшись одним одеялом вместе с каким-то чернявым пареньком, а на полу валяется невесть откуда взявшаяся мокрая майка. Сначала няня чуть не упала в обморок, а потом устроила такой скандал, какого от этой старушки никак нельзя было ожидать.
Но что значит хоть какой скандал по сравнению с вновь обретённой дружбой!..
Вот отчего так хорошо было у Пети на душе, и топор казался ему острым и лёгким.
Он затёсывал второй кол, когда услышал шум самолёта. Это был не обычный пассажирский самолёт, а небольшой служебный «ПО-2». Покружившись над островом, он круто пошёл на снижение и вдруг исчез где-то за опытным участком.