Рао-Сагиб долго расспрашивал участников экспедиции об их приключениях. Когда оживленная беседа подошла к концу, академик попросил его оставить с индусом наедине:
— У нас есть свой, очень серьезный разговор с глазу на глаз…
Разин прежде всего выразил Рао-Сагибу свое восхищение размахом исследований и оригинальностью устройств.
— Вы шагнули далеко, шагнули блестяще.
Рао-Сагиб взял руку Разина в свою, сказал с чувством:
— Благодарю вас! Может ли быть более высокая оценка? Ведь она исходит от одного из самых замечательных ученых современного мира.
— Давайте говорить с предельной чистосердечностью, — предложил Разин. — Я не возьму на себя смелости подсказывать вам какие-либо решения, но то, что мне хочется сказать, очень важно.
— Да-да, говорите, мы, конечно, поймем друг друга.
— Скажите мне, дорогой собрат, зачем вы до сих пор сидите на этом острове?
Рао-Сагиб ответил не сразу. Он начал медленно, тщательно подбирая слова:
— В наше время в атомной науке четко наметились два направления: разрушительное и благотворное. Первое порождает страх и беспокойство, второе — надежду. Вы знаете это не хуже меня.
— Разумеется. Мы называем первое направление «минус-наукой» — она работает на истребление. «Плюс-наука» призвана облагодетельствовать человечество. Зачем же вы, представитель благодетельного знания, замкнулись в узкие рамки этого клочка земли, скрываете под спудом замечательные достижения от своего жаждущего народа?
— Я отвечу вам также чистосердечно: меня одолевают сомнения. Я боюсь!..
— Боитесь? Боитесь вы, властелин молний? Чего?
— Я боюсь, что наши открытия попадут в руки тех, кто представляет «минус-науку» и будут использованы во вред людям. Мне горько, друг! Быть почти у финиша и сознавать, что я и мои сотрудники всю жизнь трудились, может быть, для того, чтобы земля стала радиоактивным кладбищем…
— Полно, Рао-Сагиб! Есть и другие силы, силы мира… И они час от часу становятся все многочисленнее, все могущественнее. Кому нужна теперь тайна? Она нужна в Штатах, где научные изыскания зажаты в железном кулаке военщины, где атомная наука стала большим бизнесом и важнейшие открытия засекречиваются крупными концернами. А это неизбежно тормозит прогресс.
Время фаустов, дерзавших в одиночку, за свой страх и риск, прошло. Я не хочу сказать, что вы работаете совсем в одиночку, у вас великолепный коллектив. Но все же — это только горстка талантливых людей, отграничившихся от бурь и страстей, которые сегодня потрясают мир. Отсюда ваши мучительные сомнения, ваши страхи, когда вы находитесь так близко от цели. Вы идете под неведомым флагом, опасаясь войти в нужную гавань. Пусть это, может быть, сказано слишком прямолинейно, но не в форме дело. Время не ждет, пришла пора решаться!
— В ваших словах много верного, — задумчиво сказал Рао-Сагиб.
— Беда в том, что ученые, работающие на благо человека, до последнего времени были разобщены, — продолжал академик. — Положительные результаты, добытые наукой в одной стране, не становились общим достоянием. Но современное состояние атомной науки теперь таково, что основное засекретить просто невозможно. И то, что уже было открыто в одном месте, снова, с огромными затратами средств, мысли и труда, открывается в другом. Я видел ваши лаборатории. Многое из того, что ваши сотрудники демонстрировали мне, как секрет, уже стало известным нам. Сознаюсь: кое в чем вы нас обогнали, но кое в чем и мы опередили вас.
…Разин описал Рао-Сагибу новейшие установки, применяемые в Советском Союзе для получения мельчайших частиц, эти сложнейшие агрегаты, позволяющие заглянуть в самые недра атомного ядра, рассказал об успешных попытках получения искусственных космических лучей и, наконец, подробно поведал о собственных работах по управлению термоядерными реакциями. В конечном результате эти исследования открывали возможность использовать для мирных нужд реакции, протекающие взрывообразно в водородной бомбе.
— Советские ученые объединили свои усилия с учеными ряда стран, — заключил академик. — Вы слышали об институте мирного атома? Все оборудование, о котором я говорил, передано теперь в его распоряжение.
— Я могу только позавидовать вам, — сказал Рао-Сагиб (Разин, в самом деле, видел, какое сильное впечатление произвел его рассказ на Рао-Сагиба). — Эти установки в сочетании с нашими «сигма-лучами»…
— Советов давать не буду, — промолвил Разин. — Могу только сказать: «Милости просим в нашу семью». Теперь о делах практических: утром мы думаем отбыть на Родину, она ждет нас. И вас тоже ждет ваша Родина, Рао-Сагиб! Вы вернетесь не с пустыми руками. Когда я весной был в Индии…
— Вы были в Индии?! — порывисто воскликнул Рао-Сагиб.
— Да, я посетил вашу чудесную страну. И первое чудо, с которым довелось мне познакомиться, был сам ваш народ, сквозь века угнетения, унижений и неописуемых лишений пронесший свой удивительный талант, свое гордое сердце и чистую, пламенную любовь к свободе. Я видел в вашей стране новое поколение, которое не пойдет ни на какие уступки в борьбе за независимость и настоящую жизнь. Можно ли допустить, чтобы оно погибло в новой, жесточайшей из войн? И мы с вами, Рао-Сагиб, ради этого молодого поколения, должны помочь сделать все, чтобы сорвать оковы с атомной науки и дать ее тем, кому принадлежит будущее…
До позднего вечера затянулся этот задушевный разговор двух богатырей атомной науки. По уходе Разина Рао-Сагиб тотчас созвал совет островитян.
Заря разгоралась над Островом Больших Молний. Раскаленный краешек солнца показался на горизонте там, где океан сливался с небом. «Мир» стоял на полянке, готовый к отлету. Около машины возился Робуш, рядом разговаривали Разин и Зобиара, окруженные тесным кольцом островитян. Наташа и Крюков бежали к вертолету.
— Долго спите, товарищи! — шутливо выговаривал им академик. — Из-за вас чуть расписание не сорвалось.
— Да они совсем не спали, — крикнул, посмеиваясь, Робуш, — Честное слово, всю ночь под ручку по этой вот лужайке крутились…
— А за это я вас, властью начальника экспедиции, накажу! — заявил Разин. — И вы не узнаете самых злободневных новостей.
— Скажите, Иван Иннокентьевич! — умоляюще шепнула Наташа.
— А вот и не скажу, — поддразнивал академик. — Впрочем, бог с вами… Вот: товарищ Зобиара летит с нами!
— Да ну? Правда?
— Правда, — подтвердил академик, — Вы самое важное еще не слышали. Во-первых, Рао-Сагиб решил вернуться в Индию. Во-вторых: он посылает товарища Зобиару с нами в Советский Союз. Рао-Сагиб и совет островитян решили передать все результаты своих изысканий и «сигма-лучи» институту мирного атома.
— Вот здорово! — закричал Крюков, — Теперь держись атом! А потом куда, Виценте?
— Потом — в Югославию, — сообщил Зобиара. — Я закуплю там три новых теплохода для перевозки нашего оборудования. И на них будет поднят флаг республики Индия!
Разин обнял одной рукой за плечи моряка, а другой Наташу и повел их к краю площадки.
— Итак, сейчас на «Изумруд», а потом — сразу домой. Гм… гм… на свадьбу-то позовете?
— Иван Иннокентьевич, вы все подшучиваете! — Наташа подарила его обаятельной улыбкой. — Вот Дмитрий хочет учиться поступать, в энергетический институт.
— Значит, с воды на сушу? Ну, добро, добро… Могу только пожелать успеха. А счастье — уже с вами: молодость, учеба, интересная работа на пользу трудового народа, простор впереди… Да какой простор! Как этот океан. Чего же больше желать человеку?
И они устремили взоры на Восток — там, за океанами, по ту сторону Гималаев, ждала их светлая, милая Родина, надежда человечества. Им казалось, что они слышат ее голос, зовущий в полет, к новым дерзаниям.
