Всю ночь новый дом поскрипывал, на чердаке и на кровле что-то бракало и свистело. Тайфун вполне обозначился именно как тайфун, а не какой-нибудь там свежий бриз.
Утром директор местного лесхоза, начальник Павла Андреевича, принес нам на завтрак литровую банку красной икры. Он был лет на пятнадцать моложе своего техника. В его — директорские — годы Павел Андреевич тоже был директором лесхоза. Мы позавтракали и вышли на волю.
Островитяне не придавали тайфуну особого значения, шли кто куда. День был субботний. Навстречу нам попадались девушки и парни. Численного преобладания девушек над парнями я не заметил. Автор повести «Тысяча девушек» малость преувеличил. Художественные преувеличения полезны для сочинителя, именно в них приманка. Преувеличил и автор фильма, когда представил мужскую жизнь на острове, как исключительно ночную, а девичью жизнь, как дневную, тем самым исключая возможность общения девушек и парней.
Мы прогуливались по улицам главного города острова (раз главный, значит, все-таки город), пересекли этот деревянный, в основном одноэтажный, город и по красной лесной дороге вышли к морю. Сразу можно было увидеть, что здешний пляж, правда, горячий: над пляжем курился пар.
Ванны надолбили в скальном грунте, у самого моря, так, чтобы горячие минеральные воды можно было смешать с холодными водами моря. Вот мы разделись, зашли по колено в море (буквально: море было нам по колено), подняли маленькую волну (большие волны, поднятые тайфуном, не доходили сюда), смешали воды, залезли в ванны, — каждый в свою, отдельную ванну — и сидели до тех пор, пока не сделалось горячо. Тогда мы повторили процедуру смешения вод и снова погрузились в ванны (в нирвану).
Можно бы так сидеть до скончания века. Нет нужды кого-либо убеждать в том, насколько это прекрасно — сидеть в целебной теплой воде, поправлять здоровье и в это время видеть перед собой Великий океан, вздыбленный тайфуном, слышать радостные, хищные клики чаек (буревестников) и при этом вести неторопливые философские беседы.
Но нужно было успеть закупить кое-какие предметы первой необходимости: одеяла, раскладушки, табуретки, ложки, кружки, миски, кастрюлю, чайник, электроплитку (свет дали и воду дали). Ну и, конечно, чай-сахар и хлеб насущный, и масло, и мало ли что еще.
— Ты приезжай на будущий год, — приглашал меня Павел Андреевич (все наши планы этого года само собою отменялись, поскольку тайфун), — я кабинет отделаю окнами на океан, кресла выдолблю из цельных стволов ильма, стены задрапирую бамбуком...
Стекла в окнах дребезжали. Под ударами тайфуна дом словно порывался взлететь. Тайфун «Нора» выл, как волчица, надсадно, с повизгиванием. Должно быть, эта самая Нора была натура скандальная, может быть, даже злющая ведьма.
Однако вторая ночь прошла благополучнее и уютнее первой. Наутро третьего дня Павел Андреевич собрался на стадион сдавать нормы ГТО. Я отнесся к этому его намерению недоверчиво. Мне казалось, что ни один здравомыслящий человек не отважится сдавать нормы ГТО, когда на дворе дует тайфун. Но это я плохо знал островитян, то есть совсем их не знал...
Над стадионом хлопали и мотались стяги. Лесники, объездчики и лесничие (в этот день сдавали нормы ГТО работники лесхоза) явились все как один — рослые, крепкие мужики с задубелыми на ветру лицами, в резиновых с длинными голенищами сапогах. Пришли с ними жены, тоже крепкие, в теле женщины, в туфлях на высоких каблуках, в костюмах джерси. И еще прибежали четыре любознательные беспородные собаки.
На стадионе хорошо приготовились к приему норм ГТО. Все было размечено, повсюду висели таблички: «Подтягивание», «Отжимание», «Толкание ядра», «Метание гранаты», «Прыжки с места», «Сгибание и разгибание рук в упоре». Лесные люди весело, споро взялись за дело. Ядра они кидали, как мяч кидают, играя в лапту. Павел Андреевич, годящийся любому из этих дюжих молодцов в отцы, тоже кинул ядро, и не ближе, чем остальные. Он и отжался, и подтянулся, и прыгнул с места, и гранату метнул.
Один лесник прыгнул в длину, держа фуражку в руке. Другой прыгнул с папиросой в зубах.
На стометровке завязалась нешуточная борьба. Тайфун дул в спину бегущим, и, если бы не мешали резиновые сапоги, кто знает, какие могли быть показаны фантастические секунды в этот день на стадионе самого дальнего нашего острова. Один лесник бежал в паре с директором лесхоза и все вырывался вперед, но, понимая субординацию, запинался и отставал.
Жены лесников, объездчиков и лесничих бежали сотку на высоких каблуках, в облегающих костюмах джерси. По бровке беговой дорожки, не отставая от этих лесных фей, веселой гурьбой бежали здешние псы.