— Без помощи извне, со стороны наркологов, скорее всего, да. Единственный шанс закоренелого алкоголика заключается в том, чтобы «сдаться» врачам. Но для осознания этого факта у многих уже не хватает остатков здравого смысла, а для принятия единственно правильного решения — здесь я с Вами согласен — силы воли.
Перекись водорода сильно обжигала мои ссадины и царапины, но разговор помогал переносить боль.
— Слишком беспросветная картина, — заметила Маргарита Ивановна.
— Не слишком. Случаются исключения. Вот мне, например, повезло, со временем я освободился от своей зависимости.
― Что же сыграло здесь роль? Психология?
― Вы не поняли! Не психология, психология здесь абсолютно не при чём. Изменилась физиология, реакция на алкоголь. Я понятия не имею, что произошло в моём организме, но я перестал впадать в эйфорическое состояние, будучи в подпитии. Прошло уже несколько лет, как я освободился от алкогольной зависимости. Иной раз мне хочется выпить, и я никогда себе в этом не отказываю. Случается, даже крепко напиваюсь. Но теперь я абсолютно уверен, что никогда не сопьюсь. Не потому, что у меня окрепла сила воли, а потому, что не впадаю в эйфорию после рюмки водки.
Эх, жалко Полины здесь нет! Красноречие из меня так и пёрло.
― Так что такого могло произойти в метаболизме, что столь радикально изменило Ваши реакции? — В конце концов у моей собеседницы верх одержал чисто профессиональный интерес.
― Не знаю. Наверно, всё дело в каком-то ферменте, которого раньше у меня было мало, а потом стало больше. Многие презирают конченых алкоголиков, относятся к ним с высокомерием и брезгливостью. ― Говоря это, я мысленно представлял Валерку, встреченного нами с Вадимом возле заводской котельной, но мог бы представить и кого-то другого. ― Если бы их порок проистекал из недостатка силы воли, такая позиция ещё имела бы под собой какое-то основание. Но я, побывав в шкуре алкоголика, знаю, что дело не только и не столько в волевых усилиях. Ведь чем, в сущности, алкоголики отличаются от остальных? Только тем, что организм большинства людей вырабатывает некий фермент, препятствующий наступлению чрезмерной эйфории, а у алкоголиков этот фермент отсутствует. Согласитесь, нельзя испытывать чувство превосходства по отношению к другому человеку только потому, что нам повезло заиметь какой-то фермент, а ему нет.
Маргарита Ивановна закончила обрабатывать мои царапины. Перебинтовать руки я согласился, но от предложения смазать раны зелёнкой решительно отказался: если стану похожим на индейца в боевой раскраске, даже тактичная Полина не удержится от смеха. Нет уж, лучше буду терпеть саднящую боль ― знающие люди говорят, раны только украшают мужчину.
Я поднялся, собравшись было уходить, но Маргарита Ивановна остановила меня. Несколько смутившись, она дала понять, что в моей вдрызг разодранной куртке неудобно появляться на людях, даже на Острове.
— Что же делать? Придётся ходить так, ведь другой куртки у меня нет.
— Если хотите, я могу дать Вам ватник, оставшийся от мужа.
Неожиданное предложение вызвало поток противоречивых мыслей в моей голове. Наверно, они отразились на лице, потому что Маргарита Ивановна добавила:
— Не беспокойтесь, в таком виде Вы не будете здесь бросаться в глаза.
Ещё вчера на рыбозаводе я заметил, что ватники пользуются популярностью у населения Острова, главным образом, у мужчин. Многие рабочие носили именно их. Теперь я понял, почему: ватник оказался удобным, лёгким и тёплым — не зря второе его название «телогрейка».
— Я Вам что-то должен?
— Нет, что Вы! — замахала руками добрая женщина. ― Ватник старый и мне не нужен.
Всё-таки, уходя, я незаметно сунул несколько купюр под лежащую на столе книжку — от меня не убудет, а женщине, в одиночку воспитывающей детей, какая-никакая помощь.
Из медпункта я отправился «домой», то есть к Клавдии. Вадима там уже не было: пока мы с Полиной взбирались на вулкан, он решил сменить «прописку». Он договорился с Натальей, хозяйкой поселкового магазина, и переехал жить в её дом, самый богатый на Острове. Меня это известие несколько удивило: жилищные условия у Клавдии представлялись вполне сносными, поэтому я не видел причин, чтобы следовать его примеру.
Когда я появился перед ней в «обновке», моя хозяйка засмеялась:
— Скоро станете совсем похожим на наших мужиков!
Как в воду глядела! Пока я ужинал, начался сильный дождь, почти ливень. Ватник в такую погоду быстро намокает, не зря островитяне в эту пору поголовно носят плащи. Клавдия, немного подумав, решила, что лишний плащ может быть у бабушки Лукошко. Её дети разъехались, а вещи остались.