― Рабочих рук, я полагаю, хватает, но ведь нужны ещё и материальные ресурсы?
― Наш директор, Тимофеич, помогает, чем может. Без него батареи давно бы уже не было.
Ответы старшины объясняли далеко не всё.
― Послушай, Дамир, а какой смысл восстанавливать батарею? Ведь военные не дураки. Раз они её бросили, значит, она потеряла для них значение?
Судя по всему, мой вопрос попал не в бровь, а в глаз. Валеев не спешил отвечать. Он надолго замолчал. Однако, когда я решил было, что не дождусь ответа, он, не отвлекаясь от своей работы, вдруг заговорил, время от времени бросая на меня короткие взгляды:
― В каком-то смысле ты прав. Ствольная артиллерия, конечно, сильно уступает ракетным системам по своим возможностям. Поэтому с появлением ракетного оружия артиллерия стала терять своё значение для обороны островов и побережья. Но наша батарея стояла на боевом дежурстве вплоть до распада Советского Союза, и её, обрати внимание, не бросили, а законсервировали.
Тут я задал вопрос, который может возникнуть только у штатского экономиста:
― Может, военные хотели в перспективе водить по батарее экскурсии и зарабатывать на этом?
― Оружие не палатка на рынке, государство вручает его военным не для извлечения дохода. — Произнося эту фразу, Валеев не смог скрыть некоторого раздражения. — Дело в другом: защищать наш маленький остров с помощью ракетного оружия не рационально с военной точки зрения. Остров, впрочем, и сам себя защищает ― из-за скал, мелей и водорослей к берегу не могут приблизиться даже маломерные суда. Единственная возможность ― бухта у посёлка. А для контроля входа в бухту и прилегающей акватории вполне достаточно двух наших пушек. Поэтому батарея до сих пор сохраняет военное значение.
― Но смогут ли две пушки противостоять крупному боевому кораблю?
― Смогут. Батарею не так уж легко уничтожить, что с моря, что с воздуха. Башенная броня и стены казематов выдержат прямое попадание снаряда калибром до трёхсот миллиметров и бомбы весом в тонну. А ведь надо ещё и попасть! При этом не забывай, что нашим пушкам достаточно нескольких залпов, чтобы вывести из строя любое судно. Так что, капитан вражеского корабля десять раз подумает, прежде чем связываться с нашей батареей.
Я украдкой скосил глаза в сторону Валеева. Свет лампы падал со спины и сбоку. Из-за этого черты его лица — слегка впалые щёки, прямой нос, глубокие носогубные складки проявлялись наиболее рельефно. Тень Валеева на стене была лишена таких деталей, и потому казалась ещё более суровой и мрачной, чем он сам. Она сосредоточенно копалась в недрах тени электрического щита.
И всё-таки сомнения у меня оставались.
― О каких вражеских кораблях ты говоришь? Ведь армия ушла с Острова не просто так, а по причине изменившейся политической ситуации. Раньше мы противостояли «мировому империализму», но сейчас-то мы ни с кем воевать не собираемся. Бывшие потенциальные противники теперь стали нашими партнёрами. С кем вы собираетесь воевать?
Дамир задумался. Я вообще заметил, что он не торопится с ответом даже тогда, когда он для него очевиден. Но зато, начиная говорить, он уже не ищет слова и не делает долгих пауз.
— Нынешняя власть живёт настоящим и не думает о будущем. Однако страна продолжает неуклонно деградировать во всех отношениях — моральном, интеллектуальном, технологическом и, как следствие, военном, а «партнёры», наоборот, увеличивают свой отрыв. Поэтому существует очень большая вероятность того, что со временем они предъявят свои права на наши ресурсы и территории. Конечно, исключительно ради торжества демократии и прав человека.
— Но власти, наверное, готовятся предпринимать какие-то меры в этом случае.
— А если нет? Да и вообще, нет никакого желания разгадывать «полёт мысли» этих чудаков в кабинетах. Потом они, конечно, спохватятся.
― Ты их считаешь чудаками?
— А сегодня какой день?
Я удивился неожиданному вопросу.
— Воскресенье.
― По воскресеньям я матом не ругаюсь.
― А-а, тогда понятно. Ну, спохватятся бюрократы, а дальше что?
― Вот тут и окажется, что уже всё готово для обороны острова. Не сошлёшься на отсутствие возможности, и армии придётся волей-неволей защищать Безымянный. Надо лишь установить на командном пункте приборы для целеуказания и вернуть на батарею военных. Мы этим бюрократам скажем: «Вы там, наверху, только не предавайте нас, а мы своё дело сделаем». Снарядов нам надолго хватит.