Логика островитян стала мне понятнее. Поначалу я думал, что они живут в каком-то придуманном мире, не в силах принять произошедшие изменения, и батарея для них ― то немногое, что ещё связывает их с прошлым. Однако они мыслили вполне рационально, с учётом той ситуации, в которой очутились после развала Союза.
― А если государство всё-таки заведомо решило пожертвовать Островом? Вы уверены, что в случае возникновения какого-нибудь конфликта армия собирается защищать Безымянный?
Валеев не обернулся ко мне, я не видел его лица, но по тому, как он наклонил голову и напряг спину, я понял, что мой вопрос был для него неприятен.
― Армия, может, и не собирается. А мы собираемся.
― А есть ли смысл?
― О каком смысле ты говоришь?! ― Тут старшина обернулся и посмотрел на меня круглыми глазами. Мой вопрос не то, чтобы удивил, а просто ошарашил его. ― Ведь это наша земля!
— Но против вас будут и флот, и авиация, и вертолёты с десантом. Вряд ли вам удастся всех победить.
— Победим или нет, этого заранее знать нельзя. Но в любом случае свой остров будем защищать до последних сил. Тут и обсуждать нечего, потому что какая этому может быть альтернатива? Не сдаваться же? ― И старшина посмотрел на меня так, словно он произнёс решающий аргумент.
― У вас все так думают?
― Все. ― Дамир ответил сразу, отрывисто, без малейшей паузы и настолько категоричным тоном, что я не усомнился в абсолютной искренности его ответа: он действительно был в этом убеждён. ― Мы тут все негодяи.
― Это как это?! — Только и смог я воскликнуть, аж открыв рот от неожиданности.
― Ну, теперь же принято считать патриотизм последним прибежищем негодяев. Или ты с этим не согласен?
Он посмотрел на меня с усмешкой. Они тут что, всех москвичей считают подонками?
― Не согласен. Только отъявленные негодяи и могут так думать и говорить.
Решительность Валеева не была напускной бравадой. На Острове жили серьёзные люди, хорошо представляющие своё положение. Обдумывая состоявшийся разговор, я пытался представить себя одним из островитян и проникнуться их отношением к своей малой родине. Это понятие, в значительной степени неопределённое и размытое для нас, жителей больших городов, для островитян имело вполне конкретное содержание. Их малой родиной был Остров ― клочок суши от одного скалистого берега до другого. А вокруг ― враждебный океан, и оттуда неожиданно в любой момент может возникнуть реальная угроза, а помощи от большой Родины можешь и не дождаться. И что им в таком случае останется делать? Только одно ― защищать всеми силами свою малую родину, а заодно, и большую. Впрочем, в этом не было ничего нового. Так испокон веков понимали свою миссию русские люди, селившиеся по окраинам огромного государства.
…Обратно к посёлку мы спускались, когда солнце уже приготовилось нырнуть в море до завтрашнего утра. Полина с ребятами шла впереди, мы со старшиной чуть отстали. Я мысленно вспоминал ту работу, которую проделали с Дамиром на батарее, и испытывал приятное чувство удовлетворения: человек всегда испытывает это чувство, если знает, что день прошёл не зря.
― Дней через пять проверим боеготовность, ― рассуждал по дороге Дамир. ― Запустим дизель-генератор, все механизмы проверим. Насосами откачаем воду.
Я сделал вид, что последние слова не имели ко мне никакого отношения. Старшина продолжал:
― И истратим на благое дело с десяток снарядов.
― Что, будете стрелять из пушек?!
― Конечно. Иначе, какая же это проверка боеготовности?
Не-ет, я не должен пропустить такое событие!
― А можно мне тоже принять участие?
― Почему же нет, будем только рады. Штатная численность батарейного расчёта не маленькая, лишний человек не помешает. Тем более, ты в электрике разбираешься.
― Я ещё и в механике разбираюсь!
Дамир на ходу скосил на меня глаза, лишь слегка повернув при этом голову. Уголки его губ немного дёрнулись, вероятно, это означало у него улыбку. Я поймал себя на том, что мне было не всё равно, что он обо мне думает.
Какое-то время мы шли молча.
— У нас тут нет границ, есть только горизонты. Вон, видишь горизонт? — Валеев показал рукой в сторону океана. — А знаешь, что за ним?
— Что?
— Следующий горизонт.
― Послушай, Дамир, а ты не боишься, что служа государству, причём даже против его воли, ты к концу жизни останешься ни с чем? Вот ты свою молодость уже отдал Родине. А что она тебе дала взамен?
― А почему она должна что-то дать? Родина ― как мать. Мать родила и воспитала тебя. За одно это сын обязан о ней заботиться, и всё равно никогда с ней не расплатится. Разве свою мать ты любишь за то, что она богатая и осыпает тебя подарками? Ты же не поменяешь старую и больную мать на молодую и здоровую?