― Это моё дело. Буду размышлять о смысле жизни… Вот завтра с утра опохмелюсь, и приду к тебе сдаваться.
— Ну ладно, договорились. Но ты меня не обманешь?
Валера чуть не протрезвел от возмущения:
— Дамир, ну мы же жентельмены!
Мне хотелось, чтобы оценили принесённый нами дорогой коньяк, я поинтересовался:
― Раньше доводилось пить такой коньячок?
— Случалось… — Буркнул Фима. В его голосе я не расслышал энтузиазма. — У нашего директора, Тимофеевича, на юбилее.
— Ну и как?
— Слабоват, — высказал своё авторитетное мнение Валера.
— Вкуса он не имеет, — добавил Фима.
— Точно. Пьёшь, и ничего не чувствуешь, — подвёл итог старшина.
То ли дело «Божья роса»! Вот про неё не скажешь, что она не имеет вкуса! Особенно после коньяка. Между тем, однако, я начал находить в «термоядерной» свои... нет, не прелести, конечно, но определённые преимущества. Просто сей неблагородный напиток надо правильно пить. Главный его недостаток ― противный сивушный запах. Поэтому стакан до последнего момента лучше держать в стороне от носа, а когда пьёшь, то следует задерживать дыхание. А потом надо быстро-быстро чем-нибудь заесть или, как поступал Валеев, понюхать чёрный хлеб. При соблюдении этих условий — оно, вроде как, и ничего! Может, у «Хенесси» запах получше, зато «Божья роса» забористее. В условиях Острова это её качество куда важнее тонкого аромата. Что и подтвердил Валера, влив в себя очередные полстакана:
― Это вам не хухры-мухры!
Он достал папиросу толщиной с палец и попытался её закурить, но старшина, как хозяин дома, запретил ему, сославшись на то, что за столом есть и некурящие.
Валера поморщился:
— Эх, тяжёлая жизнь у нас… — И неожиданно закончил: — У алкоголиков!
Я заметил, что Фима как-то нерешительно смотрит на принесённую нами ветчину.
― Чего ты её разглядываешь?
― Этот розовый предмет в желе ― пища для размышлений. Вот и размышляю, стоит ли её есть?
― Попробуй.
Фима попробовал.
― Ну и что?
― Гаджет.
— Это как? Что такое гаджет? — Отреагировал на незнакомое слово, неизвестно как залетевшее на Остров, Валера.
— Откуда я знаю! Но это точно гаджет. ― Фима аж поморщился. ― С той отбивной, что моя жена готовит, не сравнить.
― Ну-у, что говорить про твою жену… К ней даже моя Клавка бегает на консультацию.
Дамир кивнул, подтверждая кулинарные способности Фимовой жены, однако заметил с усмешкой, намекая на хилую комплекцию самого Фимы:
― Да только не в коня корм.
За столом стало весело. «Божья роса» по сравнению с коньяком ― как аккордеон против фортепиано. Но и аккордеон способен заставить завибрировать самые тонкие струны души. Наступил тот самый благодатный момент, когда все выпили и расслабились, но ещё не запьянели настолько, чтобы притупились реакции. Языки развязались, однако до стадии, когда они станут неповоротливыми, как бегемот в малогабаритной квартире, было ещё далеко.
― А как Вам наша «Божья роса»? У меня она самая лучшая на Острове, ― спросил Дамир, обращаясь к Вадиму. Вадим, который демонстративно налегал на ветчину, ответил ему ничего не выражающим, «стеклянным» взглядом. Так поступают, когда не хотят удостоить собеседника ответом. Я поспешил сгладить неловкость:
― Пробирает. Вернусь в Москву, я вам цистерну спирта вышлю.
― Нет, цистерну не надо ― сопьёмся. Вот пару бочек было бы в самый раз.
Фима с Валерой закивали, соглашаясь, что пара бочек — самое оно.
Захмелевший Валерка, оглядывая неказистое жилище Валеева, решил воззвать к совести хозяина:
― Дамир, ну как тебе не стыдно жить без жены? Скоро запаршивеешь вконец!
Вопрос старшине не понравился, но ответил он без злобы:
― А ты сам-то не запаршивеешь в своей котельной?
― Котельная ― это временное убежище. Я в ней не защищаюсь от семьи, а наоборот, защищаю семью от себя. Ты вот сторонишься женщин, а я, в отличие от тебя, феминист.
Старшина засмеялся так, что даже закинул назад голову:
— Так ты у нас, выходит, представитель лучшей половины человечества? Гей ― на букву «п»? А троих детей «настрогал» для маскировки?
Валера заметно обиделся.
― Можно подумать, ты меня не знаешь. Я с рождения мужик!
— Наш капвторанг говорил, женщинами не рождаются, женщинами становятся.
— Умный ты, человек, Дамир, но валенок неучёный. Того не знаешь, что феминист — это тот, кому женщины не только нравятся, но он их при этом уважает.
Старшина продолжал смеяться:
— Да ты посмотри, каких козлов они иной раз любят, ну как при этом их можно уважать?!
Никто не отреагировал на последнюю фразу старшины ― должно быть, каждый за столом мысленно «примерил» её на себя. Что касается меня, то ко мне это точно не относится. Хотя бы потому, что меня ни одна женщина, кроме мамы, не любит. Уж не говоря о том, что козлом я себя не считаю.