― Слышал, но это было сказано, вроде бы, по другому поводу.
― Пусть так, но всё равно очень точно по смыслу.
А ведь, пожалуй, прав Отец Андрюха! Он своими весёлыми глазами разглядел во мне то, что я со всем своим рационализмом рассмотреть не смог. Пусть он только недоучившийся семинарист, но заткнёт за пояс иного профессионального психолога.
― На душе у меня действительно неспокойно. Но это не значит, что я брошусь заниматься богоискательством. Твою логику легко развернуть на сто восемьдесят градусов ― с равной степенью доказательности можно утверждать, что внутри каждого верующего дремлет стихийный атеист. Я тебе приведу пример. Когда меня приняли в пионеры, я, преисполненный дурного энтузиазма, решил развернуть антирелигиозную пропаганду. И, чтобы далеко не ходить, начал со своего собственного деда. Пристал к нему с вопросом: верит ли он в Бога? Дед долго увиливал от ответа, ссылался на народные традиции, на религиозность своих родителей, но прямого ответа упорно не давал. Я думаю, по той причине, что он и сам его не знал. В конце концов, когда я совсем уж его «достал», он ответил так: «Пока у меня ничего не болит, не верю, а как заболит, сразу начинаю верить!».
— Гром не грянет ― мужик не перекрестится, ― согласился Андрей.
― Если понимать эту народную поговорку буквально, то она подтверждает, что мой дед далеко не одинок в своих сомнениях. Его ответ можно трактовать в твоём духе ― как обращение к Богу в трудных обстоятельствах. А можно рассматривать как проявление стихийного, то есть не научного, атеизма. Окружающий мир не давал деду никаких доказательств существования бога и потому лишь подпитывал его стихийный атеизм. Сильный, уверенный в себе человек не нуждается в Боге, в его поддержке. Религия — удел слабых.
― Сильная личность тоже нуждается в вере и находит в ней опору, ― возразил Андрей. ― Вера придаёт человеку дополнительные силы ― не физические, а духовные. Тому масса исторических примеров. Вера укрепляет волю человека. Любая логика на порядок ниже даже самой маленькой веры. Истинно верующему она даёт ответы на все вопросы.
Я забыл про пиво, да и на сухость во рту перестал обращать внимание. В этом споре я не собирался уступать, так же как не уступал в последние дни Вадиму.
― В том, что касается объяснения того, что нас окружает, наука, безусловно, проигрывает религии. ― Услышав это моё признание, Андрей удовлетворённо кивнул, радуясь своей маленькой победе. ― Главное достоинство религиозной гипотезы — ты уж извини, что повторяю этот термин, ― это её универсальность. С её помощью действительно можно объяснить всё. Религия знает ответы на вопросы, перед которыми пасует наука: «на то воля Божья» ― это ведь тоже ответ! А в крайнем случае ссылается на то, что нам не понять Божественный замысел, и считает это достаточным объяснением. Религия ― Великий Объяснитель. А ещё ― Великий Утешитель. Какая рациональная идеология, какое научное учение может облегчить страдания матери, потерявшей сына? Но она приходит в храм и там действительно находит утешение.
Несмотря на то, что я не принимал наставления Андрея и довольно резко возражал ему, он не злился и продолжал разговор в той же терпеливой и доброжелательной манере, в которой мудрые старики объясняют очевидные вещи маленьким несмышлёнышам.
― Твоё неверие вынужденное, просто ты так воспитан и не имеешь представления о мире духовном. Ты сознательно отказался от веры. В определённый момент жизни тебе показалось, что лучше и комфортнее жить без веры, чем с Богом в душе. Ты попытался спрятаться сначала от своей совести, а потом и от Бога. Совесть — голос Божий в человеке. Ведь вера в Бога — основа нравственности.
Ну нет, я не позволю поставить знак тождества между верой и нравственностью!
― Ты говоришь как Достоевский: он тоже утверждал, что только верующий человек может быть нравственным. А без Бога, по его словам, человек превращается в беса, поскольку, если Бога нет, то всё позволено — нравственные нормы становятся необязательными для исполнения. Получается, что человек должен соблюдать нормы нравственности не в силу своих убеждений, а только из-за страха перед Божьей карой. Движущей силой его поступков должны служить не моральные принципы, усвоенные и принятые им, а только боязнь погубить свою душу и в результате промахнуться мимо рая и прямиком угодить в гораздо более тёплое место. Такова суть религиозной этики Достоевского. За это его очень любят религиозные ортодоксы на Западе. Я неверующий, и я категорически против того, чтобы только на основании этого обстоятельства меня считали безнравственным человеком, бесом. Источник нравственных норм — отнюдь не религия. Правила человеческого общежития были выработаны вовсе не из-за страха перед гневом богов