Сам не понял, как лихорадочно расстегнул штаны, обхватывая ладонью напряженный член, а из горла вырвался стон. Бля-а-адь... я с ума сойду до утра рядом с ней.
Внезапно почувствовал, как вместе с моей рукой вокруг плоти сомкнулась чужая ладонь. Распахнул глаза и выдохнул со свистом, встретившись с взглядом темно-синих глаз Найсы. Охренеть! Что она творит!
- С ума сошла! Уходи-и-и! - а сам щекой к ее щеке, потираясь и закрывая глаза от наслаждения касаться кожей ее кожи.
- Что плохого в том... что я притронусь к тебе... Вот так. Просто притронусь. Мне плохо, Ма-а-ад. Я так не могу больше. Не могу притворяться....
- Нет!
Перехватил руку за тонкое запястье, но она все равно провела вниз-вверх по стволу ноющего до боли члена, и я зарычал, запрокидывая голову, чувствуя, как от невыносимого удовольствия лопаются нервы, натянутые до предела. Посмотрел ей в глаза и понял, что это конец. Не могу терпеть, привлек к себе за затылок, позволяя ласкать, срываясь на стоны. Резко развернулся вместе с ней и придавил к стене, глядя, как дождь стекает по ее лицу и шее, по голой маленькой груди с напряженными сосками.
- Нельзя, - рычу ей в губы, не целуя, скользя ладонью по ее телу, сжимая грудь, касаясь сосков пальцами, потирая их и пьянея от этого запретного кайфа. Я как под наркотиками, меня уносит. Голодно спускаюсь вниз, к скрещенным ногам, раздвигая их коленом.
- Можно-о-о, - тоже мне в губы, - если мы так хотим - можно... никто не узнает. Прикоснись ко мне, Ма-а-ад. Я с ума схожу. Пожалуйста. Только руки... это ничего не значит. Это можно... я точно...
Проник в нее пальцем, не давая договорить, и взвыл, когда она сама запрокинула голову, закатывая глаза и кусая губы, тесно обхватывая мой палец изнутри. Такая мягкая и влажная. Горячая, как кипяток. Двигает ладонью по моему члену, пока я вонзаюсь в нее и зверею от желания терзать ее рот губами. Но этого точно нельзя... это, как если бы мы были любовниками. Жалкие мысленные барьеры, рамки, в пределах которых мы вроде бы ничего не нарушаем. Грязная ложь собственной совести.
Бля-а-адь. Схватился за стену, содрогаясь в преддверии оргазма, жадно впитывая в себя ее стоны и этот образ с дрожащими губами, с пьяным, голодным взглядом.
- Я люблю тебя, Ма-а-ад... я люблю тебя, - задыхается, хаотично лаская мой член и содрогаясь под толчками моих пальцев. Закричала в тот момент, когда я дернулся в ее ладони с громким стоном. В миллиметре от губ Найсы. И меня пронизывает острыми волнами запретного, дичайшего наслаждения, от которого пот вместе с каплями дождя катится по спине и по лицу. От оргазма сводит судорогами все тело.
А потом яростными ударами кулака возле ее головы, до хруста костяшек пальцев, глядя, как она вздрагивает, и по щекам вместе с дождем катятся слезы.
- Да будь все проклято! - заорал я и врезал еще раз по камням, не чувствуя боли, но ощущая, как кровь заливает запястье.
- Мы и так прокляты, - прошептала она и, перехватив мою руку, поднесла к губам, целуя раны, пачкаясь и глядя мне в глаза... - Ты этого еще не понял?
Да, она была права - мы и так прокляты... внутри вместе с ядовитой горечью плескалось безумно-радостное понимание, что это взаимно. Только вряд ли кому-то из нас от этого станет легче. Мы оба знали - это только начало. Мы падаем... и будем падать все ниже. Однажды мы разобьемся. Людям не понять и не принять нашей любви. Ведь мы родные брат и сестра.
ГЛАВА 8
ГЛАВА 8. Марана
Перестрелка, которая длилась несколько изнуряющих минут, стихла, и я приподняла голову, стараясь рассмотреть в кромешной тьме, кто нас окружил и сколько солдат Фрайя охраняют машину. Под пальцами растекалось что-то липкое, и я знала, что именно. Металлический запах крови вбивался в горло с каждым вздохом, доказывая мою правоту. Кого-то из игроков подстрелили или убили.
Если на нас напали мятежники, то, возможно, я приближусь к своей цели намного быстрее, чем думала. Впрочем, Советник мог устроить любой спектакль с этой же целью. Но что-то мне подсказывало, что Советник здесь ни при чем. А спектакль устроил далеко не он, а моя белобрысая новоиспеченная подружка.
- Все целы? - спросила тихо.
- Нет, кажется, очкастую зацепило. Не шевелится, - голос Лисы почти сливался с тишиной, настолько тихо ответила, и я знала, что она прислушивалась так же, как и я, к тому, что происходит вокруг. Потом дернула решетку, несколько раз коснулась браслетом железа и посмотрела на меня:
- Магнит забыли включить. Здесь должен работать магнит, не только блок.
Мятежники все еще не напали на грузовик, но основательно проредили конвой. Я видела головы солдат, тесно прижимающихся спиной к высокому кузову грузовика. Они, как и мы, беспокойно озирались по сторонам в поисках потенциальной угрозы. А я эту угрозу ощущала каждым нервом.