— Что за человек этот профессор? — спросил Джонни.
— Отличный, только не в воскресенье вечером.
— А что с ним происходит в это время?
— В воскресенье утром всегда звонит его старуха и уговаривает приехать домой. Ну, а он не соглашается — говорит, что не выносит московского климата: летом слишком жарко, а зимой слишком холодно. Из-за этого между ними происходят ожесточенные сражения, но примерно раз в полгода оба идут на уступки и встречаются в месте, которое называется Ялтой.
Джонни раздумывал над тем, что услышал. Ему хотелось знать побольше о профессоре Казане, может, тогда он найдет способ продлить свое пребывание на острове. Рассказ Мика немного встревожил его. Но поскольку конец недели уже позади, следует надеяться, что у профессора еще несколько дней будет хорошее настроение.
— А он действительно умеет говорить по-дельфиньи? — спросил Джонни. — Никак не могу представить себе, чтобы кто-то сумел подражать этим странным звукам.
— Сам он может произнести всего несколько слов, но с помощью счетно-решающих устройств переводит магнитофонные записи их разговоров. А потом он делает какие-то новые ленты и отвечает им. Ужасно сложное дело, но у него выходит.
Все это произвело на Джонни большое впечатление и разожгло любопытство. Джонни был человеком любознательным, ему всегда хотелось разобраться, что почему и что откуда, но с какой стороны подступиться к изучению языка дельфинов, он и вообразить не мог.
— А ты думал когда-нибудь над тем, как сам научился говорить? — спросил Мик, когда Джонни поделился с ним своим недоумением.
— Вероятно, повторяя слова матери, — сказал Джонни немного грустно; он едва помнил ее.
— Так оно и есть. Вот профессор и взял дельфинью маму с недавно родившимся детенышем и поместил их вдвоем в бассейн. И с самого начала слушал все их разговоры. Так он учился дельфиньему языку вместе с детенышем.
— Хм, так это же совсем просто! — воскликнул Джонни.
— Но ему понадобились целые годы, и он все еще учится. Теперь, однако, он располагает словарем в тысячу слов и начал даже писать историю дельфинов.
— Историю?
— Да, это можно так назвать. У них нет книг и поэтому замечательно развилась память. Они могут рассказать о том, что произошло в море много веков назад. По крайней мере, так говорит профессор. И это понятно. Ведь прежде чем люди изобрели письменность, им приходилось держать все в голове. Так же поступают и дельфины.
Джонни думал об услышанном, пока они не достигли центрального квартала, закончив таким образом круговой обход острова. При виде всех этих зданий, где работало столько людей и сложных машин, ему пришла в голову вполне земная мысль.
— Кто платит за все? — спросил он. — Это должно обходиться в копеечку.
— Расходы не так уж велики по сравнению с тем, что уходит на космос, — отвечал Мик. — Профессор начал пятнадцать лет назад всего с шестью помощниками. А когда он стал получать результаты, крупные фонды развития науки оказали ему полную поддержку, Так что теперь нам приходится устраивать каждые полгода генеральную уборку перед приездом целой кучи ископаемых, которые называют себя инспекторской группой. Профессор говорил при мне, что прежде было куда интереснее.
«Возможно, так и есть», — подумал Джонни. Но он считал, что и теперь островитянам здорово интересно. Он намерен жить так же.
Глава седьмая
Катер на подводных крыльях «Летучая рыба» стремительно мчался к острову с запада со скоростью пятьдесят узлов. От берегов Австралии катер шел всего два часа. У рифа, опоясывавшего Остров Дельфинов, он вобрал в себя огромные крылья, превратился в обыкновенное судно и неторопливо закончил плавание, сбавив ход до степенных десяти узлов.
Джонни узнал о появлении катера, когда все население острова двинулось к пристани. Он, конечно, пошел вместе со всеми и, стоя на пляже, наблюдал, как белый катер осторожно пробирается по каналу, пробитому взрывчаткой в коралловом барьере.
Профессор Казан, в белоснежном тропическом костюме и широкополой шляпе, первым сошел на берег. Его встречала и тепло приветствовала делегация жителей, в которую входили техники, рыбаки, конторские служащие и даже дети. Община островитян была демократична, каждый считал себя равным всем остальным. Но, как вскоре обнаружил Джонни, профессор Казан был, так сказать, сам по себе и в отношении островитян к нему смешивались уважение, симпатия и гордость.
Оказалось, что, если уж ты пришел на берег встречать «Летучую рыбу», ты должен помочь разгрузить ее. Не без участия Джонни внушительный поток посылок и ящиков устремился с судна в здание с надписью: «Склад». Через час, когда работа была закончена и Джонни с наслаждением утолял жажду прохладительным напитком, громкоговоритель пригласил его прийти в Дом техники и как можно быстрее.
Джонни, конечно, последовал приглашению, и его тотчас же провели в большое помещение, уставленное электронным оборудованием. Профессор Казан и доктор Кейт сидели у замысловатой приборной доски и не обратили на него никакого внимания. Но Джонни не обиделся: ему все тут было интересно.
Из репродуктора неслись звуки, сочетание которых повторялось снова и снова. Звуки показались Джонни знакомыми: ну да, он слышал их от дельфинов в ту памятную встречу. Похожи и чем-то отличны.
Прослушав одно и то же раз десять, он понял, в чем это отличие: запись пускали на замедленной скорости, чтобы грубое человеческое ухо могло воспринять речь дельфинов во всех деталях. Но это было еще не все. Всякий раз, как динамик разносил по комнате серию звуков, они тотчас отображались на большом телевизионном экране игрой света и тени. Расположение светлых линий и темных полос напоминало на первый взгляд географическую карту, и хотя это ничего не говорило неопытному глазу Джонни, но несомненно означало очень многое для ученых. Они внимательно разглядывали изображение всякий раз, как оно появлялось на экране, и время от времени изменяли высоту звука, отчего одни участки становились светлее, а другие темнее.
Наконец профессор заметил Джонни, отключил звук и повернулся к нему на вертящемся сиденье. Но телевизора он не выключил, и изображение продолжало бесшумно и ритмично возникать на экране с таким гипнотическим постоянством, что Джонни все время возвращался к нему взглядом.
Тем не менее он не упустил возможности разглядеть получше профессора Казана, плотного седого мужчину лет около шестидесяти. У него было ласковое, но несколько отсутствующее выражение лица, оно как бы говорило, что он непрочь дружить со всеми, но предпочитает оставаться наедине с самим собой и своими мыслями.
Позднее Джонни узнал, что профессор — человек очень общительный в свободные часы, хотя во время самой оживленной беседы иногда казалось, что мысли его где-то очень далеко. Не то, чтобы он походил на пресловутого «рассеянного ученого», героя бесчисленных анекдотов: в жизни и в работе никто не мог быть менее рассеянным, чем профессор Казан. Он как бы обладал способностью раздваиваться: часть его мозга занималась повседневными делами, а другая — трудилась над решением какой-нибудь сложной научной проблемы. Неудивительно поэтому, что временами он словно прислушивался к некоему внутреннему голосу, внятному ему одному.
— Садись, Джонни, — начал он. — Доктор Кейт радировал о тебе, когда я находился на материке. Ты, вероятно, понимаешь, как тебе повезло.
— Да, сэр, — с чувством ответил Джонни.
— Уже много веков известны случаи, когда дельфины помогали людям достичь берега. Легенды двухтысячелетней давности донесли до нас рассказы об этом, хотя до недавнего времени никто не принимал их всерьез. Но тебя не просто вытолкнули на берег, тебя влекли по морю больше сотни миль. К тому же тебя доставили непосредственно к нам. Но зачем? Очень хотелось бы узнать. Что ты сам думаешь?
Вопрос польстил Джонни, но он мало чем мог помочь профессору.