отлучки от рабочего места. А значит, отцу пришлось самому нас прокармливать, что явно его не радовало. «Больной выродок» с парой затрещин – были ещё мягкие проявления его чувств. Один раз не выдержав сцены очередного избиения, я набросился на отца, точнее на его ногу, и он с лёгкостью меня, пятилетнего слабого мальчика, отбросил в дальний угол. Я, наверное, неделю лежал в постели, так как сильно болело все тело. С тех пор мне доставалась роль бессильно наблюдающего и тихо плачущего из-за двери своей комнаты. Вот тебе и счастливые годы детства, которое бывает так скоротечно и единожды. Если у вас сложилось впечатление, что у отца не было светлой стороны, то спешу вас переубедить. Приступы агрессии у него бывали не так часто, в остальное время воздержания от алкоголя он был просто флегматично настроенным человеком. То есть, он не давал ложные надежды на то, что он станет проявлять нежность и любовь по отношению к нам. И поэтому было морально проще переносить его перепады настроения, принимая его таким, каким отец и являлся. Мои скромные успехи вроде тех, когда я с трудом, но сделал самостоятельные шаги, или нарисовал семейный портрет, его не вдохновляли. Мне не достались способности к спорту и привлекательная внешность, что делало меня сосудом, наполовину наполненным отцовского разочарования. – В кого ты такой пошёл, рохля кривомордая? – задавал он скорее самому себе уже риторический вопрос. То, что я – его родной сын, подтвердил анализ ДНК, который он сделал тогда, когда мне исполнилось около года от рождения. Для него была большая загадка: как у пары, которая могла бы посоревноваться по внешности с признанными красавцами из мира шоу-бизнеса, мог родиться откровенно некрасивый ребёнок с серьёзным физическим недостатком. И это временами выливалось в причину для ссор, где всегда крайней была моя мать. Братьев-сестер у меня не было, но это не удивительно при периодических сильных избиениях, в том числе в область живота, от чего случались последующие выкидыши. Чем не очередной повод изливать свою жёлчь вроде «Ты способна была выносить лишь урода». Как устроено мышление у человека, имеющего незаурядный ум, и неспособность связать причинно-следственную связь? Если ежедневно бить по разу дерево клинком топора, то разве оно будет жизнеспособным? Вот так, я и мама были одни в этом жестоком мире. Ни друзей ни родственников, ни просто сочувствующих. Лишь один гамадрил, отравляющий жизнь своим родным. Идти нам было некуда, чем он пользовался на всю катушку. И поэтому у неё не хватало духу обратиться в полицию, боясь усугубить и без того паршивое положение. А что могут стражи порядка? Выписать штраф? Отправить на принудительную работу? Мило побеседовать? Нет, полиция ничем не поможет. Когда мне исполнилось восемь лет, у отца появилась любовница вдвое младше него, которая вскоре после начала бурного романа забеременела, и ею был поставлен ультиматум: или он разводится, или она делает аборт. Горе-папаша, видимо, хотел идеального ребёнка, и поэтому предпочёл свалить к ней, оформив квартиру на нас, потому что, ему не хотелось возиться с судебными делами. Не знаю, как у них сложилось, но не поверите, я был признательным той даме, ведь благодаря ей закончились издевательства с пытками, коими лично я был сыт по горло. Да и мать не особо печалилась, потому что она его и не любила, и каждый день жалела, что позволила себя захомутать, а лучшие годы уже не вернёшь. За одной проблемой пришла другая: надо было на что-то жить. Меня планировалось отдать в интернат, где бы я проводил там пять дней в неделю. На помощь пришла старенькая соседка, которая давно жила в полном одиночестве, и общение с малоподвижным ребёнком был для неё хороший вариант, даже отказалась от денег, приговаривая, что ей только в радость помочь. Недолго музыка играла, и на горизонте появляется новый «папа». С отчимом мама познакомилась в очереди в магазине, куда она зашла после работы. Незнакомцем было отмечено, что негоже такой красивой женщине таскать тяжести. И слово за слово, это закончилось это все тем, что он подвёз её на своём автомобиле. Неудивительно, что он положил на неё глаз: обладательница 170 см роста, стройной фигуры с тонкой талией, длинными прямыми ногами, шелковистыми каштановыми локонами до лопаток, кошачьих зелёных глаз, прямого носа, пухлых губ. В общем всего, чего мне не досталось по наследству. Во время супружеской жизни с бывшим мужем её красота начало было угасать, ведь синяки не успевали сходить, а раны – заживать. Да и отощала сильно, от чего домашнему тирану было явно спокойно, и это одновременно при его изменах, о которых известно было даже фонарному столбу у нашего балкона. В общем, было завядший цветок снова распустил бутон. Спустя полгода они поженились, чему не помешали отсутствие общих интересов и взглядов; им было достаточно той бурной страсти. Что же до меня, то не сказать, что отчим мне сразу понравился. Но поскольку он проявлял ко мне что-то похожее на отеческую заботу, то постепенно я привык к его присутствию в нашем доме. И мне было отрадно смотреть на счастливую родительницу, чья красота ещё больше расцвела с появлением блеска в глазах и расслабленности в движениях. Я не настолько эгоист, чтобы не порадоваться за неё. Идиллия длилась, не больше и не меньше, два года. Её прервал один вечер, когда родители вернулись из гостей. Они очень сильно скандалили. Я же сидел у себя и не высовывался, поэтому сначала я слышал крики, а потом звук шлепка. После – сдавленно-удивленный мамин возглас, и слезы… Настолько неожиданной была та сцена, что мне не пришла идея выскочить и защитить слабую сторону, и закончилось это так же внезапно, как и началось. Отчим тут же бросился просить прощения, занимался самобичеванием, что это впервые, что это не в его принципах. Это было состояние аффекта, не более того. Стал наговаривать кучу нежностей о том, какой он сволочь против неё – идеальной, красивой, заботливой, неповторимой и т.д. Торжественно клялся, что такого больше не повторится. Мама ничего не отвечала, но постепенно её истерика прекращалась, пока совсем не стихла. Далее они ушли к себе. Стоит ли говорить, что данное отчимом обещание не было сдержано? Второй раз был через полгода, только уже прямо на моих глазах. Причина для этого была пустяковая (даже при веских причинах, конечно, никого не стоит бить): он приревновал её к бизнес-партнеру, с которым она переписывалась по рабочим делам. Коллега был видный молодой человек, достигший отличных карьерных высот в своём бизнесе, и по поручению сейчас мать с ним сотрудничала. Ей было предложено сходить на ужин, чтобы обсудить последние формальности перед составлением договора. Дома пребывал в ревностном духе отчим, залитый к тому времени целой бутылкой коньяка, не единожды обрывавший телефон звонками с менторским тоном, из-за чего батарея села полностью. Швырнув трубку об стену, и превратив её в кусок бесполезной кучи стекла и железа, он не мог успокоиться. Градус выпитого только усиливал его гнев. Возвращение матери не принесло ничего кроме, новой порций ударов и самых изощрённых проклятий. Попытка заступиться за неё обернулась для меня выбитыми передними верхними зубами в количестве двух штук. И так не был красавцем, то теперь уже всё, меня превратили в Квазимодо. Терпеть его приходилось до моего пятнадцатилетия. Меня донимал вопрос: а почему собственно за такого урода надо держаться? На что следовал ответ: сердцу не прикажешь. Любить своего палача… Отца она ненавидела, а этого превозносила. Нет, такое превыше моего понимания. Исчез отчим довольно неожиданным, хоть долгожданным с моей стороны, образом. Телефон был вне зоны связи, на работе не появлялся, знакомые разводили руками. Никто и нигде его не видел. Как сквозь землю провалился. Мама погоревала два месяца, а затем успокоилась, решив, что её снова бросили. Однажды спустя полгода я узнал от местных жителей, что отчима зарезали в баре на окраине города, куда он пошёл опрокинуть рюмочку по случаю моего дня рождения, Он там повздорил с одним постоянным посетителем, уже напившимся в полный хлам, слово за слово, и они доболтались до драки с поножовщиной. Первый удар тут же стал роковым – в область сердца, смерть наступила мгновенно. Того драчуна приговорили к нескольким годам заключения и посадили в тюрьму, где он и отбывает свой срок. И тут я понял, что мать скрывала от меня тот чудовищный случай, полагая, что моя психика слишком слаба для такого. Пара лживых слов для меня, который нисколько не заботился о судьбе домашнего деспота с железными кулаками. Испытывал ли я какие-то эмоции вроде печали или радости? Отнюдь, абсолютно никаких. Для меня отчим умер ещё тогда, когда он впервые поднял руку на мою мать. Физическая смерть была просто последней формальностью или гвоздём в его гроб, не более того. Слишком большая честь даже думать о нем, человеке, который никого не любил, даже самого себя. Я только спросил, знает ли об этом моя мать, на что получил утвердительный ответ. Вот и подтверждение моим догадкам. Я понимаю её поступок и нисколько не сужу. Вспоминаю тот вечер, когда она пришла домой после работы с подарком для меня. Её лицо было несколько тронуто печалью, но она прилагала усилия не подавать виду, наоборот поздравляла как можно более беззаботно и непринуждённо, как будто ничего не произошло. Правда, все же сказ