Ивашка последним поднимался и выбрался на причал весь мокрый – волна успела накрыть. Жалко было новенького комбинезона со штурманскими нашивками и золотым шитьём. Губернатор от себя лично приколол Ивашке, Толстуну и капитану значки «Почётный гражданин города» с красивыми перекрещенными мечами и венком. Но сейчас всё это на мокром комбинезоне вроде как бы и не смотрелось.
Стояла ранняя весна, и было ещё по ночам достаточно прохладно, и вода была холодновата – штурман сразу замёрз. Обнялись на прощание с Толстуном и договорились встретиться. Ивашка оглянулся ещё раз на еле различимый в сумерках фрегат и зашагал домой. На небо уже высыпали звёзды, и полная луна вовсю светила, но день ещё цеплялся за деревья, за крыши домов, за каждый кустик и травинку. Стояла та пора, когда не понятно, то ли вечер, то ли уже ночь. Фиолетовые сумерки. Ивашка совсем продрог в мокром комбинезоне, пока добрался до своей пещерки. У самого порта часть домов (гномы свои дома тоже называли пещерками, наверное, это пошло с тех легендарных времён, когда гномы на самом деле жили в горах в огромных пещерах), так вот, у самого порта часть домов была разрушена, кое-где шёл ремонт, а дальше город как город, каким его Ивашка и оставил.
У самого своего домика, ну, или пещерки, штурман столкнулся с патрулём, те было шагнули к нему, но рассмотрев офицерский мундир, отсалютовали и прошли мимо. Ивашка взялся за ручку двери и вдруг замер поражённый. Из-под двери сочился свет. Пробивался запах какой-то стряпни и голоса со смехом.Поражённый штурман толкнул дверь и … ничего не произошло – прихожая была пуста. Зато дальше в комнате и на кухне были гномы, Ивашка ясно различил два детских голоса. И тут на него навалился запах домашнего печенья – рыбок. Всё ещё удивлённый сильно, он отодвинул штору, отделяющую кухню от прихожей, и оказался нос к носу с … Натали. Она как раз выходила из кухни с тарелками в руках. И чуть не натолкнулась на моряка.
Очень долго стояли они так, смотря друг на друга. Ища друг у друга перемены. Натали была в простеньком домашнем комбинезончике с повязанным поверх фартуком. И этот домашний уютный вид её так растрогал Ивашку, что в носу защекотало. Он приложил палец к губам, призывая её к молчанию, и тихонько взяв у учительницы тарелки с печеньками, спросил, прижимаясь губами к симпатичному ушку с кисточкой.
- Кто там?
Натали обняла его прижавшись к мокрому мундиру и тоже прижав губы к его уху, так что не понятно было, то ли поцеловала, то ли нет, тихонько прошептала.
- Леночка и Дюшка, - потом отодвинулась от штурмана и критически его с головы до ног осмотрела. Ивашка встретился с её взглядом и без всякой магии прочёл в нём восхищения.
- Мокрый, - произнесла она одними губами.
- Волной на пирсе окатило, - и добавил совсем тихо, - Домой спешил.
- Вот ты и дома, - улыбнулась Натали.
И только сейчас Ивашка, наконец, почувствовал, что да он дома. Жив, здоров, свободен и дома. Из комнаты докатилась волна беззаботного детского смеха. Ивашка подмигнул учительнице и с тарелками, полными печенья, шагнул в комнату. И не узнал её. Угол завален какими-то свёртками, узлами. На стене, против камина появились полки, заставленные книгами. Кровать большая появилась. Не жилой вид. То ли кто приехал, то ли уезжает.
- Ивашка! – и маленький сорванец бросился моряку на шею. Тот только успел руки с тарелками развести.
Позже, сидели за столом, пили кофе, и, перебивая друг друга, рассказывали, с кем что произошло. Ну, с Ивашкой понятно и ночи не хватило бы слушать о его приключениях, поэтому он пообещал всё завтра рассказать. А вот историю учительницы и Дюшкину слушал сжав кулаки, и желваки на скулах только играли.
Глава 22
Событие двадцать четвёртое
И все-таки, как хорошо дома! Так тепло, уютно, нет лучше места на земле!