Здесь, в сердце современного города, человеку грозила смерть, взращенная средь древних болот и джунглей. Может быть, сидя в своем номере в самом роскошном и современном отеле «Прадо» на Парк-авеню, Кеннард Вуд уже слышал щелканье пальцев.
Будто угадав мои мысли, Смит сказал:
— Возможно, против Кеннарда Вуда применят какой-нибудь другой прием. Как знать, весьма вероятно, что цепные псы доктора будут в фойе. — Он наклонился вперед. — Я не знаю «Прадо», шофер. Там есть служебный вход?
— Разумеется, прямо на углу квартала.
— Остановитесь там, только не прямо перед входом.
— Там одностороннее движение, так что развернемся здесь…
Когда Смит толкнул вращающуюся дверь, я последовал за ним в ярко освещенный выложенный кафелем зал, по которому деловито сновали мужчины и женщины в белой униформе. Я услышал звон посуды и увидел человека в колпаке, видимо, шеф-повара. Еще один человек, в вечернем костюме, подошел к нам.
— Вероятно, вы попали не туда, — заговорил он.
— Никаких ошибок, — отрубил Смит. — Отделение полиции. Инспектор Хок должен быть где-то здесь, в отеле. Передайте ему, пусть стоит у главного входа, а мне пришлет местного детектива или кого-нибудь, кто хорошо знает это здание.
Властный голос Смита исключал всякие возражения.
— Мы сэкономим время, если вы пройдете со мной, господа.
Он провел нас по лабиринту служебных помещений и кухонь, которых обычный постоялец такой гостиницы никогда не видит. Вскоре мы оказались в каком-то кабинете, где сидел за письменным столом крупный мужчина с темным лицом. Он курил короткую черную сигару. При нашем появлении человек поднялся, а наш проводник сказал:
— Сержант Дохерти, эти офицеры полиции хотят перемолвиться с вами словечком.
Глаза сержанта подозрительно уставились на нас из-под густых бровей.
— Мое имя Найланд Смит, — резко, даже нетерпеливо представился мой друг. — Инспектор Хок здесь?
Свирепая физиономия Дохерти претерпела разительную перемену.
— Господи! Разумеется, сэр! Я малость растерялся, но я вас ждал. К вашим услугам, сэр.
— Хорошо. — Смит повернулся к нашему проводнику. — Вы передадите инспектору Хоку, что я здесь?
— Тотчас же.
Человек вышел.
— Итак, сержант Дохерти, я хочу подняться в номер полковника Кеннарда Вуда, избегая людных мест.
— Это довольно легко сделать — лифт для официантов напротив двери. Сюда, пожалуйста.
Когда мы вышли из кабинета, Смит спросил:
— Что доложил охранник гостиницы?
Сержант Дохерти закрыл дверцу лифта и нажал кнопку «15».
— Странное дело, — ответил он. — «Прадо» — шикарное место, чтобы поужинать, и Пэннел, дежурный гостиничный детектив, говорит, что, когда повалила вечерняя толпа, ему показалось, будто у одного посетителя очень уж большая собака.
— Большая собака? Я не понимаю.
— Ну, он говорит, что поискал вокруг, полагая, что это может оказаться какой-нибудь чокнутый, который таскает эту тварь с собой на вечеринки. А в «Прадо» с животными вход запрещен. Но больше он эту собаку не видел.
Когда мы добрались до пятнадцатого этажа и вышли, Смит спросил:
— А Пэннел — внимательный наблюдатель?
— Разумеется.
Мы шли за Дохерти по устланному коврами коридору.
— Когда-то работал у нас. Обратите внимание, он не утверждает, что это была собака, и не божится, что не ошибся. Я рассказываю вам лишь то, что он рассказал мне.
— Когда прибыл полковник Кеннард Вуд?
— Он зарегистрировался примерно в то же время. — Сержант Дохерти нажал кнопку звонка. — Номер полковника Кеннарда Вуда.
Мгновение спустя, когда дверь открылась, Смит приказал сержанту Дохерти:
— Держите эту комнату под наблюдением.
Перед нами стоял полковник Кеннард Вуд. Внешне он походил на Джеймса Лонгтона, и я был к этому готов, но полковник показался мне лет на десять старше. Комплекцией Лонгтон был очень похож на своего двоюродного брата. Седеющий и загорелый, Кеннард Вуд носил монокль.
— Смит! Добро пожаловать.
Мы вошли, и полковник закрыл дверь. Я заметил, что напряжение и глубокое беспокойство наложили на него свою печать, но полковник радушно пододвинул нам стулья и предложил напитки.
— Спасибо, не надо, — сказал Смит. — Мы с моим другом Кэрригэном явились сюда в такой час, потому что речь идет о вашей жизни и смерти.