Получивший удар левый из пиратов рухнул наземь как подкошенный. Клевец застрял у него в голове и извлекаться не захотел, поэтому следующего по очереди, правого, пришлось атаковать пустым кулаком в такой же пустой лоб. И сразу получить в ответ встречный удар раскрытой ладонью в грудь. Типа, «лапа тигра». Бриза взметнула вверх свою дубинку с железным набалдашником, но опустить не смогла — средний из «усачей» перехватил её руку и теперь они вместе с большим напряжением танцевали сложный в исполнении танец «самба у пулемёта под мокрым небом». Константин и правый «усач», после обмена первыми ударами так же крепко сцепились друг с другом в совсем не братских объятиях и, за неимением свободных манипуляторов, неистово пинались всеми не занятыми в данный момент поддержкой корпусов, ногами. Зона переговоров высоких сторон мгновенно окуталась облаком поднятой резкими движениями мокрой и грязной взвеси, в котором неясно мелькали различные части плотно переплетённых тел сражающихся бойцов. Руки, ноги, торсы и корпуса образовали странную пространственно-объёмную фигуру, живо напоминающую знаменитую скульптуру эпического Лаокоона с сыновьями, спелёнатых морскими змеями. Только в отличие от застывшего мрамора, реальная фигура жила — все, перечисленные выше, части тел находились в постоянном изменении и активном движении. Мелькали манипуляторы, крутились головы, топтались ноги, вертелись торсы. А ещё живая скульптура звучала. Глухие и звонкие удары, скрип выворачиваемых сочленений, треск пластика и завывания перенапряжённых маршевых двигателей — создавали неповторимую симфонию битвы боевых дронов. А какие звуки воспроизводили встроенные акустические системы, вообще трудно поддаётся описанию! И большинство из этих звуков явно не предназначалось для восприятия женскими ушами.
Лишь только началась битва, со всех сторон набежали, скрытно сидевшие доселе в засаде боевики «усачей». С десяток, или около того. Но толку от них оказалось немного — вмешаться в образовавшийся борцовский «пазл» без риска навредить боссам они никак не решались. Тем более что кто-то из шефов проорал:
— Не лезьте! Мы сами…
Единственное, что сделали охранники, так это оттащили в сторону не подающего признаков жизни одного из «усачей» (того самого, у которого торчал изо лба Константинов клевец) и освободили его от вражеского оружия. Что, впрочем, не вернуло того в строй.
А самому Константину приходилось в данный момент очень плохо — «барс» передавливал. Более мощная машина, да ещё под управлением достойного противника, медленно и верно ломала сопротивление его не слишком дорогого «кентавра». Бриза, всё никак не могущая вырвать руку с дубиной из железного захвата своего визави, находилась на грани истерики. Ещё миг и судьба сражения будет решена не в пользу наших героев. Однако господин Случай кардинально переменил положение дел, когда проштрафившийся «зубр» решил всё-таки оказать посильную помощь шефу и этим хоть как-то реабилитировать своё реноме.
Приблизившись к сражающемуся с «барсом» Константину, он долго всматривался в него, шевелил окулярами и вертел головой, очевидно пытаясь совместить несовместимое и добиться устойчивого стереоизображения. И очевидно решив, что это ему удалось, внезапно взметнул свою мощную дубину и со всего маху хрястнул по голове. Как ему думалось Константина, но как оказалось наоборот. Несчастный дрон невезучего шефа от удара дёрнулся, отпустил противника, резко отскочил в сторону, упал набок и завертелся волчком, на мокрой и склизкой земле суматошно перебирая ногами, истерично визжа маршевым мотором и исторгая в пространство рулады отборных матюгов. Перепуганный «зубр» сначала тоже отскочил, затем бросил дубину и суетливо кинулся на помощь раненому командиру, всей своей массой наступил тому на манипулятор, который, естественно, с хрустом переломился.
— Уберите дурака!!!
Истошно заорал бьющийся с Бризой «усач» и вся толпа охранения бестолково, но резво кинулась выполнять приказ. При этом кто-то с набегу зацепил последнего оставшегося в бою шефа за ногу. Шеф упал. Бриза тут же вырвала у него свою руку с дубиной и с неистовым ожесточением начала охаживать противника, почём попало, пока тот не перестал шевелиться. Константин быстро подхватил свой валяющийся на земле клевец, подскочил к подруге и они замерли бок о бок с поднятым оружием, готовые к новой битве.
Как только последний из трёх шефов был выбит с поля боя, их старательно исполнительные, но не слишком расторопные подчинённые ошеломлённо замерли, растерянно озираясь по сторонам. Так что теперь стало возможным пересчитать их точно — десять хорошо прокачанных бойцов. Три тяжёлых, включая косоглазого калеку, и семеро средних.
Немая сцена кино. Тихо так, что слышно, как звонко шлёпают в лужу капли дождевой влаги с воронёного носа автоматического пулемёта с неуважительной кличкой «Чеканутый». Под серым сырым небосводом, посередине небольшого острова, омываемого волнами неглубокого серого моря, в окружении промокших кустарников, на истоптанной, раскисшей, хлюпающей под ногами грязно-серой земле, в суровом напряжении застыли странные существа. Размерами, не превышающими собаку дворовой породы, с нелепыми дубинками в механических руках, с человеческими страстями, втиснутыми в электронные рамки нанотехнологических процессоров и с горячими живыми сердцами, бьющимися за многие сотни километров от места текущих событий…
«Вот теперь-то мы точно пропали, подумал Константин, нам абсолютный и полный капец».
Немая сцена длилась бесконечно долгую минуту, затем из толпы бандитов выступили трое — два средних и один тяжёлый. И этот тяжёлый театрально захлопал в ладоши и голосом первого переговорщика ласково пропел:
— Браво, братки, браво! Не ожидал. Нет, честно! Никак не ожидал от вас такой прыти. Мы-то думали, вы так, фити-мити, а вы ого-го! Это же надо — завалили нас троих. Да ещё в присутствии наших подчинённых. При таком раскладе потерянный наряд можно уже и не считать. Фортуна в битве явно была на вашей стороне. А, братки? Фартит вам нипадецки, говорю. Ну и, что теперь скажете, коллеги?
— Твою мать… — проникновенный голос одного из средних явно принадлежал «правостороннему» Усачу. — Ты сари, эта падла уделал моего лучшего коня какой-то колотушкой прямо в лоб! Тварь! Па-арву, как собаку!
— Тихо-тихо, братка! Погодь пока претензии предъявлять. Никуда они уже не денутся…
— Друзья, а ведь такого конфуза у нас ещё не было ни разу, не так ли? — с ледяным спокойствием произнёс «левый» переговорщик. — Ну что, голубчики, ваш счёт в нашем банке стремительно растёт. И этот счёт отрицательный. И его надо будет непременно погашать. Ваших жалких аппаратов для этого явно недостаточно. Их не хватит даже на покрытие ремонта. А ведь вам ещё предстоит компенсировать наши моральные издержки…
— Парву, парву! Твари! Дай сюда свою дурацкую колотушку! — взвыл правый, протягивая к Константину трясущийся от бешенства манипулятор.
— «Семён Семёныч»! — укоризненно сказал тяжёлый шеф, подражая голосу известного артиста. — Довольно строить из себя матёрого жигана. Тут у нас серьёзные дела складываются. Братков, похоже, придётся ставить на счётчик. С выходом в реал. Что молчите, мадам? Есть у вас ещё аргументы в своё оправдание?
— Пошёл на…! — веско сказала тяжело дышащая Бриза.
— Фу, какой грубый аргумент! — улыбнулся тяжеловес. — Но понимаю — это вы от безысходности. Итак, братки, по данному вопросу, в связи с вновь сложившимися обстоятельствами, я предлагаю…
Осталось загадкой, что хотела предложить одна из триединой сущности знаменитого бандита, потому, что к месту бойни неожиданно приблизился посторонний. Маленький, невзрачный разведчик, такой грязный, что и не разобрать, то ли это «кузнечик», то ли «сверчок», негромко шлёпающий тонкими ногами по раскисшей тропе. Он подошёл сзади и небрежно отпихнул одного из матёрых головорезов:
— Подвинься, не видно.
Тот машинально посторонился, но затем взревел удивлённым голосом:
— Э-э! Это не наш!
На что пришлый изобразил улыбку и похлопал его по мощному крупу:
— У-ти, голосистый какой!
И спокойно проследовал в центр круга. Всеобщее замешательство в очередной раз породило недоумённую тишину. Опять стало слышно, как микроскопические капли мороси оседают на ржавую крышку башни «Чеканутого» пулемёта.