Лейтенант знал, как точно рассчитано время у кораблей, ведущих торговлю с Индией, и потому безропотно принял предложение капитана.
Путь, сделанный шлюпками в несколько дней, корабль прошел в пятьдесят часов. Добравшись до бухты Обманов (False Bay), капитан радушно попрощался с Гансом и лейтенантом, дал им на всякий случай провизии и приказал спустить шлюпки. Несколько часов спустя они вошли в Симонову бухту, где стоял на якоре военный корабль. Лейтенант сразу же отправился к капитану корабля и отрапортовал ему.
Так как еще не было получено сведений о взятии невольничьего корабля и о его гибели, то приезд Ганса и лейтенанта был полной неожиданностью для адмирала, и Ганс оказался в центре всеобщего внимания. Лейтенант дал Гансу самую лучшую характеристику, благодаря которой у Ганса появилось много друзей. Офицеры корабля снабдили его всевозможными туалетными принадлежностями, в которых у Ганса ощущался недостаток.
О гостеприимстве европейцев, живущих в Каптауне и его окрестностях, Ганс много слышал. Большинство европейцев были по происхождению голландцами, и рассказы Ганса о его приключениях, о войне с матабилями и зулусами возбуждали всеобщее любопытство. И нет ничего странного, что каждый из новых друзей Ганса старался пригласить его к себе.
Прежде всего Ганс послал знакомым, живущим на восточной границе колонии, письма, с просьбой передать их Бернарду и Катерине, а уже затем воспользовался гостеприимством, которое ему оказывали жители Каптауна. Ему казалось странным чинно сидеть на торжественных обедах и вести размеренный образ жизни, который вели встретившиеся ему люди. Но с другой стороны, он не мог не оценить всех удобств и удовольствий, связанных с этой жизнью. Вполне понятно, что он не отличался умением держать себя и знанием тех условностей, которых так много значат в цивилизованном и образованном обществе, но это прощалось ему ввиду той полудикой жизни, которую он вел. Когда он с воодушевлением, в ярких красках описывал по-голландски или по-английски опасности, которым он подвергался во время войны с дикарями или во время охоты на львов и слонов, слушатели забывали, что он ест горошек с ножа и так долго не принимается за рыбу, что все, сидящие за столом, должны его ожидать.
Ганс прожил два месяца в Каптауне и его окрестностях и, как только представился удобный случай, отправился морем в Альгоа, куда один из купцов отправлял свой корабль. Несколько негоциантов-голландцев собрали по подписке около ста фунтов стерлингов и вручили Гансу на покупку лошади для переезда из колонии в землю Наталь. У Ганса была возможность отдать долг по приезде в Наталь, и он принял эти деньги при условии, что сразу же вернет. Простившись с многочисленными искренними друзьями, он отправился в недалекое плавание из Столовой бухты в Альгоа, один из портов восточной границы.
Погода благоприятствовала, и плавание продолжалось всего восемь дней. Добравшись до восточной границы, Ганс не задержался здесь: он немедленно купил лошадь, чтобы удалиться подальше от морского берега. Ружьем он запасся еще в Каптауне. Здесь он присоединился к голландскому купцу, который направлялся в путешествие за Оранжевую реку.
Теперь Ганс снова жил привольной и свободной жизнью южноафриканского бура.
Глава 27
Путешествие от восточной границы до места, лежащего к северо-западу от Натальской бухты, где жили друзья и родственники Ганса, было не более, чем приятная прогулка для человека, который всю жизнь провел так, как провел ее Ганс. Ему предстояло сделать немало миль по пустыне, где на каждом шагу попадались хищные звери и дикари, которые готовы спокойно убить человека лишь затем, чтобы завладеть его ружьем и одеждой. Для зверей же одинокий путник был не более как приятное блюдо к обеду или ужину.
Ганс расстался со своим спутником. Дальше он решил ехать один, если не попадется другой попутчик. Ему пришлось полагаться только на себя да на ружье, которым он в совершенстве владел. Он рассчитывал встретить по дороге кого-нибудь из соотечественников и получить необходимые сведения, пользуясь которыми, он мог бы проехать без неприятных встреч.