— Я ничуть этому не удивляюсь. По-моему, вы вправе держать его от себя на еще большем расстоянии.
— Да, наверное. А Генри вообще не следовало бы бывать у него.
— Но что же их связывает?
— О, многое! И этот мерзавец может там свободно говорить с Корнелией, как он называет нашу сестру. В Миссисипи довольно странные нравы. Как вы знаете, там большинство земель принадлежит всевозможным спекулянтам, которые ничуть не заботятся о том, с кем они имеют дело, лишь бы те платили. Брат мой славный малый, но неразборчив в знакомствах, — ему бы только охотиться со своими знакомыми. Страсть к охоте и заставила его поселиться там, хотя он в этом и не признается. В наших краях редко встретишь медведя, а серны и антилопы почти совсем перевелись, на берегах же Миссисипи много и пушного зверя, и пернатой дичи.
— Да, я тоже слышал об этом.
— Но, извините, я вам порядком, должно быть, надоел своими разговорами, да и наши лошади подустали. Вот гостиница старого Списера; если угодно, мы там пообедаем и отдохнем, а вечером, когда спадет жара, поедем дальше в Колумбию.
Мы сошли с лошадей перед воротами гостиницы «Ладайет» и, обменявшись любезностями с хозяином майором Списером (в Тенесси все содержатели гостиниц — по меньшей мере майоры), отдали своих лошадей вышедшим неграм. В гостинице нам подали жареный картофель и поросенка. Этого было достаточно, чтобы подкрепиться, а вечером, после отдыха, мы снова пустились в путь.
Глава 5
НА ПЛАНТАЦИИ
Из всех эпизодов моей жизни я ни об одном не вспоминаю с таким удовольствием, как о моем кратком пребывании на хлопковой плантации Вудлеев.
Мне показали зеленые зерна хлопкового растения, покрытые как бы легким пухом. Показали, как их сеять, как отделять сорняки от молодых побегов. Я видел, как растение принимает сначала форму белоснежного цветка, как потом лопается плодовая коробка, появляется кусок белого хлопка. Я познакомился также и со сбором хлопка, со способом его прессовки, упаковки и окончательного приготовления к отправке на рынок.
Все это мне в основном рассказывал Вальтер Вудлей, но и его очаровательная сестра участвовала в этих беседах, которые я, наверное, никогда не забуду. Они были настолько интересны, что я с удовольствием прослушал бы их еще раз и остался бы для этого даже до следующего сбора урожая, но в своем положении случайного гостя я, конечно, не мог этого себе позволить. Поэтому, пробыв неделю на плантации, я уехал.
Казалось, в этом милом благополучном гнезде Вудлеев не могло быть скрытой раны, которая есть во всяком семействе, но я все же чувствовал, что это не так. Впрочем, это были лишь смутные догадки, но и их было достаточно, чтобы огорчить меня.
Я не забыл Ната Брадлея, не забыл и той развязной манеры, с которой он говорил о делах Вудлеев, а в особенности того вида, с каким он смел касаться даже имени Корнелии.
О Брадлее не раз упоминали в семье Вудлеев, и Вальтер не преувеличивал, говоря об антипатии своего отца к Брадлею. В этом нельзя было сомневаться. Старый джентльмен всегда говорил о нем в самых резких выражениях и называл не иначе, как «этот негодяй». Видно, ему было известно что-то серьезное об этом человеке, и настолько серьезное, что он не решался рассказать этого ни детям, ни слугам.
Никто и не думал пробовать защищать бывшего соседа в глазах старика. Вальтер часто выражал и свою антипатию. Одна лишь мисс Вудлей хранила молчание.
Однако раз или два мне удалось заметить под этим молчанием как бы внутреннюю борьбу или желание прекратить разговор о Брадлее.
Я не знал, что и предположить. Была ли какая-нибудь тайна между Брадлеем и мисс Вудлей, или, может, здесь таился роман?.. Во всяком случае эта мысль причинила бы мне боль и тогда, когда я едва знал мисс Корнелию; теперь же, когда я почувствовал к ней подлинную привязанность, эта мысль огорчила бы меня еще больше.
Правда, с моей стороны это было лишь предположение, но один случай, происшедший незадолго до моего отъезда, подтвердил предположение.
Я часто ходил к небольшому бассейну на реке, где строилась баржа для хлопка, и с большим интересом следил за работами. Судно походило сначала на Ноев Ковчег, но мало-помалу принимало определенную, хотя все же весьма странную форму. Постройкой руководил белый, специалист по кораблестроению. Звали его Вильям Блэн. При нем был еще один белый, лоцман с Миссисипи. Остальные рабочие были негры — плотники, слесари и конопатчики. Некоторые из них должны были отправиться в Новый Орлеан с грузом хлопка, как только постройка будет закончена.