ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КРАФКЕ
(22.6.1951 г.)
В этот день, 22 июня 1951 года, Эрнсту Крафке исполнилось ровно пятьдесят лет, его юбилей не был похож на день сорокалетия, когда доктор Крафке, подняв бокал с ледяным французским шампанским, обратился к своим гостям — офицерам «сектора 88».
— Происходящие сегодня великие события — это лучший подарок фюрера нашему великому народу, всем немцам, а значит, и мне. Я безмерно счастлив, что непобедимая Германия сегодня двинула свои армии на восток… Восемьдесят восемь!
— Восемьдесят восемь! — хором грянули гости, выбросив вперед руки в партийном приветствии. — Зиг хайль!
Теперь пятидесятилетний Крафке про себя проклинал припадочного Гитлера да и всех его упивающихся безграничной властью подручных.
Таланты химиков, работающих на «Фарбениндустри», вполне могли сделать цветущими землями безлюдные пустыни или же создать лекарства от многих страшных недугов. Однако они предпочли разрабатывать газ «Циклон», губящий все живое.
Замыслы конструкторов и инженеров, работающих под руководством Вернера фон Брауна, могли намного ускорить путь людей к звездам. Однако созданные ими снаряды «Фау» предназначались совсем для других целей, в чем, на свою беду, смогли воочию убедиться англичане. Это, впрочем, не помешало впоследствии американцам выдать индульгенцию ведущему конструктору натовских ракет.
Сам доктор Крафке мог бы принести неоценимую пользу миру. Однако он шел по трупам сотен тысяч замученных в «секторе 88» людей, которых он считал просто сырьем для своих экспериментов. И предназначал он свои научные чудеса отнюдь не для людского блага.
Поэтому сокрушался он сейчас лишь об одном, о том, что ему не удалось использовать результаты своих трудов так, как он хотел и считал единственно правильным. Безмозглые громилы-штурмовики, которых он и за людей-то считал с большой натяжкой, все же перехитрили его.
Еще шесть лет назад все, казалось, шло как нельзя лучше. Грандиозные работы, на которые уже обреченный, издыхающий рейх не жалел ни средств, ни сил, завершились в рекордно короткие сроки. Сам Борман тогда ободряюще похлопал Крафке по плечу, прочитав очередную «докладную записку», мотивирующую необходимость спасения «элиты нации» во имя будущего торжества национал-социализма. Крафке докладывал рейхслейтеру, что под элитой он имеет в виду «по-бормановски мыслящих ученых», а не просто исполнителей, в которых, как он был уверен, никогда не будет недостатка.
Крафке намеревался спасти фон Брауна, Менгеле, Мессершмитта, Шпеера и других лиц именно такой интеллектуальной категории, усыпить на несколько лет их интеллект, чтобы в нужный момент две тысячи умов пробудились для возрождения великой Германии и преобразования мира.
В докладной Крафке, отпечатанной лишь в одном экземпляре, именно Мартин Борман и именовался новым фюрером, которого вознесут на своих плечах ученые.
Тогда Борман ободряюще потрепал его по плечу. И Крафке подал на его рассмотрение давно продуманный список двух тысяч лучших научных умов и организаторов производства гитлеровской Германии. План его в общих чертах был немудрен — сжатые сроки, огромные расстояния и экономические затруднения военного времени наряду с необходимостью сохранения строжайшей тайны ограничили количество мест в подземных убежищах двадцатью пятью тысячами. Но и это по праву можно было считать триумфом германского гения науки, дисциплины и организации.
Итак, сберечь две тысячи лучших умов. Но это, конечно же, не все. По замыслу Крафке, каждый из них должен был назвать десять лучших своих учеников, ассистентов, лаборантов, нужных ему людей, работающих в смежных областях и профессиях. Разумеется, никто из них и не подозревает, с какой целью его просят производить такой отбор. Нередко многие называли одних и тех же людей, но это лишь помогало отобрать тех, кто действительно был нужен и достоин.