— Ты выйдешь за меня замуж?
Она остановилась.
— Что?
— Я спросил, ты выйдешь за меня замуж?
Она встала и подошла к пианино.
— У тебя сегодня одни сюрпризы.
Он достал из кармана черную коробочку и протянул ей. Она открыла и увидела кольцо с бриллиантом.
— Джейк, это восхитительно. Но…
— Что? Ты не любишь меня, Нелли?
Она поколебалась.
— Не знаю. Я… я никогда не думала о замужестве.Во-первых, ты еврей, а я нет…
— Мой отец бы убил меня, если бы услышал эти слова: но нам не обязательно жениться в синагоге. Мы можем пожениться гражданским браком. Пожалуйста, скажи «да», Нелли. Я напишу для тебя лучшие песни на Бродвее.
— Ты торгуешься со мной, Джек? Это звучит так: «Я напишу для тебя лучшие песни, еслиты выйдешь за меня замуж»? — спросила она.
Теперь наступила его очередь поколебаться.
— Нет, — наконец, сказал он, — я напишу для тебя песни независимо от этого. И ты это знаешь. Но если ты станешь моей женой…
Она вытащила кольцо из коробки и надела на свой палец. Покрутив его немного, она сказала:
— Хорошо. Ты торгуешься со мной, Джейк, но какая разница. Давай поженимся.
Его лицо просияло.
— Нелли!
Он схватил ее за плечи и поцеловал.
— Напиши лучше превосходнуюпартитуру! — только и сказала она.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Северное побережье Лонг Айленда в 1910 году называлось еще Золотой Берег. Богатые люди, устремившиеся в этот район, были привлечены великолепными земельными угодьями, прекрасными гаванями и бухтами, так идеально подходившими для их любимого парусного спорта. Фиппс Огден с его наследственной склонностью к приобретению недвижимости, попал туда раньше всех, купив в 1903 году шестьдесят акров земли на Лойд Нек, выходящие на Колд Спринг Харбор и Лонг Айленд Саунд.
Он обратился в фирму «Карер и Гастингс», пожелав, чтобы ему спроектировали дом в георгианском стиле, а французский ландшафтный архитектор спланировал сады. И «Гарден Корт», как он сам называл это место, поднялся во всем своем сказочном великолепии, обойдясь ему более, чем в четыре миллиона, не считая мебели.
Из распложенного на холме дома открывался изумительный вид на океан. Любители яхт могли в свою очередь любоваться одним из самых импозантных фасадов в Америке. Архитекторов вдохновил «Аппарк» в Суссексе, в Англии, построенный первым графом Танкервилем в 1690 году (и где в конце девятнадцатого века была домоправительницей мать Герберта Уэллса). В «Гарден Корт» использовался тот же серебристо-розовый кирпич, что и в «Аппарке», тем же красиво обработанным камнем был облицован цокольный этаж. Правда, Карер и Гастингс добавили четырехколонный портик, что строгий ценитель, возможно, и осудил бы, но это придало зданию еще большее великолепие.
На первом этаже мраморный холл высотой в двадцать пять футов разделял здание на две половины и выходил на открытую террасу в задней части дома. Вдали раскинулись роскошные английские парки, известнейшие в стране. Рядом с холлом располагался главный салон, который не показался бы выпадающим из стиля даже в Букингемском дворце. Дальше танцевальная зала, столовая, где свободно могли разместиться шестьдесят человек, библиотека, в которой Фиппс собрал коллекцию инкуннабул и первых фолиантов, комната для музыкальных занятий и музыкальный салон с установленным там органом, туалетные комнаты и обычные кухни. Наверху находились две двухкомнатные спальни хозяев и восемь комнат для гостей, на третьем этаже было двадцать пять комнат для слуг.
Словно не довольствуясь этим, кроме гаража на девять машин, Фиппс построил «дом для игр», включавший крытый бассейн в сто футов, четыре закрытых теннисных корта, два корта для игры в сквош, зал для гимнастических занятий и копию тех экзотических бань, которые ему так понравились после путешествия по Скандинавии и которые называли там «сауны». Были еще огромный зимний сад и очаровательный греческий павильон. Позади находилась конюшня, построенная для дочери Фиппса Ванессы, которая слыла великолепной наездницей. Со стороны залива была пришвартована великолепная яхта Фиппса «Северная звезда», на которой могли разместиться шестнадцать человек и которая доставила Фиппса и Мод в Европу во время их медового месяца. Его прогулочная яхта «Спрайт» стояла в яхт-клубе «Сиванако-Коринджан» рядом с яхтами Рузвельтов, Вандербильтов и Морганов. Чтобы поддерживать этот истинно королевский образ жизни, Фиппс нанял больше сотни человек.
Таково было это владение, хозяйкой которого стала Мод, выйдя замуж за сенатора и сделавшись второй миссис Огден. В этот жаркий июльский день 1910 года туда пришел Марко. Когда днем раньше он позвонил Мод из своего убежища в гостинице Нью-Джерси, у него не было уверенности в том, как это будет воспринято. Что не говори, а он несколько осложнял жизнь новой миссис Огден. Он отверг ее предложение оплатить его образование так же, как и несколько лет назад в Калабрии он отверг предложение работать у нее шофером, а теперь во второй раз возвращается с шляпой в руках. Что ж, вполне можно будет понять, если она пошлет его к черту.
Оказалось совсем наоборот — она, услышав его, очень обрадовалась. А когда он сказал, что еще раз обдумал ее предложение, она ответила:
— Тебе уже давно пора взяться за ум. Приходи завтра, мы все обсудим.
Он шел по дорожке через парк. Он вдыхал аромат цветущих кустов роз, среди которых шумели фонтаны.
«Неужели так действительно живут?»— думал Марко, вспоминая ту нищету, в которой прошло его детство, вонь третьего класса и грязь на Черри-стрит. Не приходится удивляться, что Мод так поспешно вышла замуж за Фиппса Огдена!
Шагая по парку, Марко в душе испытывал зависть.
Дверь ему открыл Ятес, дворецкий, предупрежденный о его приходе. Он провел Марко через центральный мраморный холл, миновал зал с органом, прошел под портретом герцогини Девоншира кисти Гейнсборо, мимо пейзажа Констебля, дошел до библиотеки, постучал, открыл дверь и объявил:
— Мистер Санторелли.
Впервые Марко слышал свое имя, объявляемое дворецким. Ощущение приятное.
Он вошел в библиотеку и быстро обвел взглядом и полки, и панели, и богатый персидский ковер, и кожаные кресла у мраморного камина, глобус восемнадцатого века, георгианский стол, покрытый зеленой кожей, две небольшие акварели Ватто. Мод и Фиппс стояли, разговаривая, у окна, выходящего на залив. Мод обернулась. На ней было белое летнее платье, и Марко подумал, что замужество за мультимиллионером пошло ей на пользу. Выглядела она потрясающе молодо.
— Марко, — сказала она, подойдя к нему и протягивая руку. — Приятно видеть тебя снова. Фиппс — это Марко.
Пожав руку Марко, она подвела его к своему мужу. На сенаторе были белые брюки и синяя рубашка с эмблемой яхт-клуба «Сиванако-Коринджан» на нагрудном кармане. Он высокомерно оглядел Марко с ног до головы. Затем вынул руку из кармана и протянул ему.
— Мод говорила мне о тебе, — сказал Фиппс, пожав Марко руку.
Марко показалось, что он заставлял себя быть вежливым.
— Она рассказала мне о твоих, скажем, неприятностях с иммиграционными службами. Я знаю Кейзи О'Доннелла, хотя он мне вовсе не по душе. Он и его друзья-ирландцы связаны с половиной дел по перевозке в Нью-Йорке. Я бы никогда не сделал в отношении его то, что он сделал с тобой. К счастью, начальник иммиграционной службы — мой друг, и я уверен, что через него смогу поправить положение.
— Это было бы здорово, сэр.
— Ятес покажет тебе твою комнату, — сказала Мод.
— Мою комнату?
— Разумеется. Ты не можешь вернуться к себе в гостиницу, пока Фиппс все не уладит, так что тебе лучше остаться здесь. И не волнуйся, здесь полнокомнат. И, кроме того, нам еще нужно обсудить вопрос о твоем образовании. Обед в час. Тогда и увидимся.
— Да… Спасибо, — он повернулся к Фиппсу, который все еще наблюдал за ним. — И мне было очень приятно познакомиться с вами, сэр.
Фиппс не произнес ни слова, пока Марко не вышел из комнаты. Он взял сигарету и закурил.