Она вздохнула.
— Хорошо, пришло время, когда нам надо обсудить этот вопрос. Джейк, я не была честна с тобой. Ты говорил, что хочешь много детей. Я же не хочу ни одного, по крайней мере, какое-то время.
— Не хочешь детей? — спросил он, не веря своим ушам. — Почему? Ты не любишь детей?
— Не особенно. Я не тот тип женщины. И потом я стану толстой и уродливой… Джейк, я сейчас на вершине успеха! Я — «звезда». Об этом я мечтала всю свою жизнь. Это убьет меня, если мне придется все это оставить для того, чтобы превратиться в краснорожую толстую домохозяйку.
Он сел рядом с ней.
— Ты не всегда будешь толстой, и ты никогда не будешь уродливой. И ты всего три-четыре месяца не будешь на сцене — глупо говорить о том, что ты должна все бросить. У других актрис ведь есть дети.
— Видишь? Я так и знала,что ты скажешь это. Я просто не хочу иметь детей какое-то время. Я видела, что они сделали с моей матерью, у которой их было восемь. Она была старой женщиной уже в тридцать, а в тридцать семь она умерла, — сказала Нелли.
— Кто говорит о восьми?Два-три, — возразил Джейк.
Он обхватил ее рукой за талию и притянул к себе. Немного подумав, она сказала:
— Хорошо, один. Но только после того, как закончится шоу. У нас будет один ребенок — и все, Джейк. Я не собираюсь становиться фабрикой по производству детей ни для какого мужчины.
— Тебе может это понравится.
— Не надейся. Это сделка, Джейк. Один?
Он поколебался.
— Если я скажу «да», мы можем назначить день свадьбы? — спросил он.
— Если все будет так, мы можем пожениться хоть завтра, — ответила она.
— Тогда я говорю «да».
Он знал, что позднее он может еще раз попытаться поговорить с Нелли. Сейчас важно было пожениться. Несмотря на то, что фривольный аморальный мир шоубизнеса уже вошел в его плоть и кровь, Джейк был чрезвычайно старомоден и консервативен: где-то в глубине души он чувствовал, что в его отношениях с Нелли было что-то неправильное.
Он не хотел держать ее на положении любовницы — он хотел на ней жениться.
— Кретин! — сказал ему Абе Шульман на следующий день у себя в кабинете. — Зачем тебе жениться на ней, когда ты уже спишь с ней?
Джейк попытался объяснить ему свой взгляд на жизнь.
— Абе, две вещи должны измениться, если мы с тобой будем продолжать работать вместе. Во-первых, ты должен перестать называть меня кретином. Этот кретин — сейчас самый популярный автор на Бродвее. Во-вторых, ты должен относиться к Нелли с уважением. Знаю, ты не любишь ее, но она будет моей женой, — сказал он.
Абе положил сигару.
— Хорошо, больше ты не кретин. Но позволь мне сказать тебе кое-что как другу, Джейк. Ты делаешь ошибку с женитьбой на этой потаскушке. Женись на ком-нибудь из своего круга.
Джейк покраснел, но не от гнева, а скорее от растерянности. Может, он и сохранил старомодную мораль, но он знал, что предает свою религию.
— Это глупо, — пробормотал он.
— Что глупо?
— Это не тот старый мир — это новыймир. Я американец или, по крайней мере, скоро им буду. И я могу жениться на ком пожелаю. Мы с Нелли решили, что поженимся гражданским браком, — сказал он.
Абе взял сигару из пепельницы.
— Америке чуть больше ста лет. А мы, евреи, существуем на свете более пяти тысяч лет.
— И что? Я люблю Нелли! И меня не волнует,в какую церковь она ходит. Боже, Абе, ты еще больший фанатик, чем русский царь — только ты фанатик наоборот.
— Иди своим путем, — Абе пожал плечами, — но пять тысяч лет это не так мало, чтобы просто выбросить их в форточку.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
Но он понимал.
Они поженились 10 ноября. Свадьба была в «Клубе 60», и Джейк, который платил за все, не пожалел денег. Отец Нелли, кондуктор трамвая, и ее семь братьев и сестер смотрели, разинув рот, на празднество, устроенное по всем законам шоу-бизнеса. Шампанское лилось рекой, а торт пяти футов в высоту был увенчан поздравительной надписью. Нелли была ослепительно красива в своем подвенечном платье, которое специально для нее смоделировал Зигги. Платье имело шлейф в двенадцать футов, и один из официантов наступил на него и чуть не оторвал. Джейк, по-прежнему худощавый, но уже не выглядевший голодным, пришел аккуратно подстриженным и в свадебном фраке. Его свадебным подарком невесте было бриллиантовое колье с жемчугом и крупным рубином. Среди сотни гостей были и Фанни Брайс, и Виктор Герберт, Лилиан Лорейн, Кастлесы, Этель и Джон Барриморы, Нора Бейс, драматург Нед Шелдон, Даймонд Джим Бреди, Лилиан Рассел.
Когда Джейк поцеловал свою невесту, он сказал себе, что для него это самый счастливый день на свете.
Но внутренний голос пятитысячелетней давности говорил ему:
«Кретин, ты совершил ошибку».
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ВАНЕССА
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Семнадцатилетний парень в футболке передал пас Питу Джонсону, бежавшему по полю.
— Совсем неплохо! — воскликнул Эдди Форбс, которому тоже было семнадцать и чей отец был владельцем компании «Нефтяное оборудование Форбса» в Алтуне, штат Пенсильвания. Эдди был исключен из Шота, а Пит Джонсон, чей отец был агентом по продаже недвижимости в Чикаго, провалился в Экзетере.
Теперь Пит передал мяч обратно Эдди, который подбежал на пас. Было около пяти часов вечера в один из октябрьских дней. Небольшой корпус академии Брайен севернее Филадельфии утопал в пышности осенних красок. Красная и желтая листва обрамляла шесть кирпичных корпусов, составлявших вместе частную школу, где восемнадцать первоклассных преподавателей вбивали в головы пятидесяти трем учащимся знания, которые позволили бы им поступить в колледж. Некоторые учащиеся были просто неспособны к учебе. Большинство же, подобно Эдди и Питу, любили только гонять мяч и не проявляли к книгам никакого интереса. Каждому из них карьера отца гарантировала обеспеченное будущее. Их родители смотрели на школу Брайена, как на место, избавлявшее их от лишних забот. А дети считали школу Брайена местом, где можно попробовать разного рода каверзы. Никто не воспринимал ее всерьез.
Эдди поиграл с мячом, а когда подбросил его вверх, заметил парня в свитере, который нес книги к себе в общежитие. Эдди знал, что это был один из немногих учащихся, кто относился к школе Брайена серьезно.
— Эй, Марко! — закричал он, передавая ему пас. — Возьмешь мяч? Ты умеешь играть в американскую игру? Нет?
Марко заметил посланный ему мяч. Он попытался поймать его свободной рукой, но у него ничего не получилось. Мяч отскочил от земли и ударился в дерево.
— Бей обратно, Марко! — крикнул Эдди. — Будь хорошим итальяшечкой. Бей обратно!
— Мы дадим тебе на обед еще спагетти, — пропищал Пит Джонсон.
Оба расхохотались.
Марко положил книги на землю, поднял мяч и отбил его к Эдди.
— Неплохо! — крикнул Эдди, подпрыгнув, чтобы принять мяч. — У тебя хороший удар рукой. А ногой можешь? Попробуй ногой!
Он пнул мяч в сторону Марко, который принял его.
— Ногой! Ну, давай! Игра всей Америки, футбол! Ты должен научиться, как играть ногой.
Марко, который уже наблюдал за несколькими играми, попробовал проделать то, что он видел. Он поднял мяч перед собой, подбросил его, а затем ударил ногой. Мяч полетел прямо через его голову, ударился в дерево и отскочил от него, пролетев совсем близко от его головы. Эдди и Пит разразились хохотом.
— Эй! Зачем же ты бьешь его вверх, когда надо вниз? А, Марко?
Марко ничего не сказал. Он отбросил мяч, поднял книги и пошел дальше, к своему общежитию.
«Ишь умники», —подумал он.
— Эй, Эдди, — крикнул Пит. — Почему итальянцы начинают учиться в школе в двадцать два года?
— Потому что два года у них уходит на то, чтобы научиться ходить, а еще двадцать, чтобы научиться толкать детскую коляску.
И опять оба взорвались от хохота.
«Ах, вы, маленькие поганцы. Я бы убил их. И к тому же, шуточки их совсем тупые».