Эдвина повернулась к Франсуа-Мари де Лонивиллю, графу де Сен Дени, которого пригласили в дом главным образом для того, чтобы устроить судьбу Ванессы.
— Франсуа. Вы должны попросить Ванессу показать вам некоторые из ее скульптур. Она, действительно, очень талантливый скульптор.
У графа был такой отсутствующий вид, что она перешла на французский северного берега Лонг Айленда.
— Ma niece est une femme sculpteur [23].
— Ах, — воскликнул Франсуа, наконец, включившись в разговор и повернувшись к Ванессе, произнес: — Вы, как Роден?
— Едва ли.
— Я бы хотел посмотреть.
— Фиппс оборудовал для нее небольшую мастерскую в «доме для игр», — сказала Эдвина. — Ее скульптуры очаровательны. Ванесса, дорогая, покажи их Франсуа после обеда.
— Моя мастерская — не для посетителей, и я предпочла бы, чтобы так было и дальше.
— Что ж, хорошо. Бедное дитя — она такая скромная, — сказала Эдвина, — но такаяталантливая.
Марко заметил взгляды, которые через стол украдкой бросала на него Ванесса.
— Мы слышали, — вступила в разговор Мод, — что в Вашингтоне президент Тафт стал еще толще. Могут подумать, что Америка становится тем более могущественной, чем менее привлекательный человек ею управляет.
— Боюсь, ваши политические взгляды немного поверхностны, Мод, — сказала Эдвина. — Тафт всегда победит Тедди. Только представьте: Рузвельт — наш сосед —выступающий против больших капиталов! Ужасно!
— А вы, тетя Эдвина, считаете, что на большие капиталы нападать нельзя? — вмешалась Ванесса, откладывая свою вилку в сторону. — Кроме всего прочего, крупные бизнесмены — жадные свиньи, которые не задумываются над тем, что миллионы бедняков живут в ужасающих трущобах.
Она посмотрела на Марко.
— Отец говорил мне, что вы из трущоб. Расскажите тете Эдвине, какие они бывают.
— Ван, — вмешался ее отец, — не думаю, что обед по случаю дня Благодарения — это подходящий случай, чтобы устраивать дискуссию о трущобах.
— А почему бы и нет? У нас есть все, за что можно благодарить. А у бедных нет ничего. И я думаю, что хотя бы несколькоминут мы можем провести, думая о них. Нам это не повредит. Расскажи им, Марко. Расскажи им о трущобах, — настойчиво повторила она.
Наступило напряженное молчание. Все повернулись в сторону Марко.
— Единственное, что я могу сказать о трущобах, — ответил он, — что это наилучшее место, чтобы как можно быстрее выбраться оттуда.
— Но это не есть их описание, —настаивала она. — Расскажи о грязи, о вони, об отсутствии канализации и воды…
— Ох, — вздохнула Эдвина.
— Ван! — чуть не закричал ее отец. — Достаточно! Если тебе так нравятся трущобы, живитам. И я буду счастлив оплачивать твое жилье. Не забудь о том, что мы пытаемсяполучить удовольствие от еды.
— Хорошо, папа. Но мы не можем просто забыть о бедных, —сказала она.
Обед продолжался. Эдвина, отчаявшись завязать общий разговор, повернулась к французу.
— А выездите верхом, Франсуа?
— Извините?
Франсуа почти ничего не понял из того, что перед этим говорила Ванесса.
— Chevauc hez-vous [24].
Он улыбнулся.
— А! Лошади! Oui [25], я люблю ездить верхом.
Марко разглядывал Ванессу, думая о том, что она какая-то странная.
После обеда был кофе. Его подали в музыкальном салоне.
— И вы никомуне показывали ваши скульптуры? — спросил Марко Ванессу, подавая ей чашечку кофе.
Она поколебалась.
— Ну, только некоторымлюдям, — сказала она шепотом. — Мне очень не понравился француз, но если вы захотите взглянуть на них, я покажу вам.
— Я бы очень хотел.
— Тогда, после того, как я выйду, идите в «дом для игр». Моя мастерская в его самом дальнем конце.
«Дом для игр, —подумал Марко. — Звучит как-то забавно».
«Дом для игр», как и все в мире Фиппса, не умещался в человеческие масштабы — крытый бассейн был олимпийских размеров и окружен статуями обнаженных богинь. На одном его конце сидела большая мраморная лягушка, пускавшая в бассейн воду изо рта. Пока Марко шел вдоль одной стороны бассейна, ему в голову настойчиво лезла одна мысль. Эта идея ему не нравилась, но он никак не мог от нее отвязаться.
Когда он постучал, Ванесса открыла дверь в свою мастерскую и улыбнулась ему.
— Входите. Здесь должен быть винный погреб. Но, когда отец построил зимний сад, он отдал мне эту комнату, хотя это не означает, что он одобряет мои занятия скульптурой. На самом деле, он совсем их не одобряет. Но, кроме этого, он не одобряет еще многие вещи, которые я говорю и делаю.
Марко последовал за Ванессой в комнату. С одной стороны в ней было большое окно, прикрытое в нижней части простой белой занавеской. Вдоль противоположной стены шла большая деревянная полка, на которой стояло несколько глиняных скульптурок животных, трубки скульптурной глины, резцы, зарисовки деталей и газовая горелка с небольшим кофейником на ней.
— Мне нравится делать эскизы, — сказала она. — Я провожу здесь много времени.
— Значит, это больше, чем хобби?
— О, это страсть.Я бы хотела когда-нибудь стать профессиональным скульптором. Но для этого нужно очень много работать. Дважды в неделю я езжу в город на занятия, и еще я изучаю анатомию, — она помолчала. — Надеюсь, я не очень смутила вас за обедом, заставив говорить вас о трущобах?
— Вы нисколько не смутили меня,но вы смутили всех остальных, — ответил он.
— О, им это пойдет на пользу. Я люблю отца, но политически он бесхребетный, поэтому им и пользуются те, кто защищает интересы большого бизнеса. Время от времени его надо встряхивать.
— Я думаю, что в этом есть и кое-что еще. Вам нравится внимание.
Она рассмеялась.
— Что ж, и это есть немного. А вы наблюдательный человек, — она опять помолчала. — Можно я задам вам один нескромный вопрос?
— Конечно.
— Почему Мод принимает в вас такое участие?
Она откинулась на полку, внимательно глядя на него.
— Я работал на нее в Италии.
— Да, я знаю, — она окинула его взглядом с ног до головы. — Мне она не очень нравится, но я с ней помирилась, потому что она делает счастливым отца, а это очень важно. А можно я задам вам теперь, действительно, нескромный вопрос?
— Давайте.
— Ну, она… нет. Вы не думаете, что она когда-нибудь могла быть увлечена вами?
— Мод? Конечно, нет. Она — леди. А я — простой человек, — сказал он.
— Леди прежде всего увлекаются простыми людьми. На прошлой неделе я читала в газете об одной очень богатой женщине, занимавшей оченьвысокое положение в обществе — она сбежала со своим конюхом.
Марко пожал плечами.
— Это может случиться. Но не с Мод.
— Что ж, значит, я неверно о ней подумала. Кстати, вот некоторые из моих фигурок животных. Они просты, но я люблю животных. Вот кролик, которого я сделала.
Она протянула ему изящно выполненную фигурку. Он стал внимательно ее рассматривать.
— Замечательно.
— Не совсем, но это пока только начало. А вот собака — она уже намного лучше. Вы останетесь у нас на все выходные? — спросила она.
— Нет, сегодня вечером я еду в Нью-Йорк, чтобы отвезти одну мою знакомую в кино. Она — слепая, и я рассказываю ей содержание.
— Как это замечательно!
— Но мы оба любим кино.
— Ну, а я — нет. Это еще один способ эксплуатировать бедных.
Он не мог поверить своим ушам.
— Эксплуатировать?Вы сошли с ума? Они любятэто! — сказал он.
— Ну… — она отошла от него. — Вы вряд ли поймете.
— Почему? Я был бедным. И до сих пор такой.
Она, казалось, была немного смущена.
— Вы должны сильно ненавидеть нас.
— Почему я должен вас ненавидеть? Ваш отец оплачивает мое обучение.