— Из какой ваксы?
— От ваших собственных сапог, — ответил император, пожав плечами. — И поверьте, что в Китае варенье из ваксы считается не только самым вкусным, но и самым полезным.
— Вы шутите!
— Нисколько! Оно придает коже лица свежесть, блеск и приятный смуглый цвет.
— Поразительно, что во всем мире ничего об этом не знают! — заметил я. — И только зря переводят такое добро!
После чего я снова взял ложечку, чтобы вплотную заняться мороженым, но тут же спохватился: «Опомнись, Мюнхаузен! Неужели ты съешь на десерт свои собственные сапоги, в которых воевал и совершал великие подвиги!»
Я пришел в полное отчаяние:
— Ваше величество, я не могу проглотить ни кусочка этого чудного мороженого, потому что сапоги, из которых оно сделано, мне дороже любых фамильных драгоценностей!
Мои слова ужасно огорчили императора:
— Как жаль, что я не знал об этом раньше, дорогой Мюнхаузен! И все-таки не горюйте, я попытаюсь помочь вашему горю.
И на следующий день я получил взамен великолепные сапоги, как две капли воды похожие на мои собственные. Отличить их от прежних было просто невозможно. Но я остался безутешен:
— Ваше величество, ваши сапожники — великие мастера, но это не мои сапоги. Увы, мои любимые сапоги уже давным-давно растаяли, если их только не съели ваши повара.
— Вы глубоко ошибаетесь, Мюнхаузен! — сказал император. — Это действительно ваши сапоги. Мои повара сделали из них мороженое, а мои сапожники смастерили из этого мороженого сапоги!
И очень скоро я убедился в том, что император сказал чистую правду.
Его замечательные сапожники и в самом деле смастерили мои сапоги из мороженого. Вот почему с тех самых пор даже в жару мои ноги мерзнут в этих сапогах!
Ядром в глаз
После обеда я сказал:
— Мой дорогой император! Вы самый великий и богатый правитель на земле, а ваши подданные — самые счастливые люди на свете! Если им нечего есть, они съедят на обед свои собственные штаны. Если же у них нет штанов, они смастерят их из своего обеда.
— Вы абсолютно правы, мой друг, — перебил меня император, — и все-таки никто из моих подданных не может избавить меня от злейшего врага и мучителя.
— Ваше величество! — воскликнул я. — Скажите мне только одно: кто он и где находится?
— Он здесь, рядом с нами в этом зале.
— Как?! В этом зале? — удивился я. — Но где же он?
И тут я услышал звон комара. Так вот кого боялся повелитель Китая!
— Ваше величество, ни слова больше! — сказал я. — Предоставьте это мне!
Император застыл как изваяние. И все придворные вместе с ним.
Комар облетел каждого из них по очереди, но в конце концов отдал предпочтение императору и настойчиво закружился над ним в поисках самого аппетитного места. Однако самое аппетитное место было прикрыто одеждой, и комар долго не мог успокоиться, горько жалуясь на злую судьбу. Раз двадцать он собирался сесть на правое ухо императора и ровно столько же раз — на левое. Но так и не решился это сделать.
Что же касается императора, то он проявил удивительное спокойствие и выдержку, хотя прекрасно понимал, что комар отрывает его от важнейших государственных дел.
«Ну, погоди! — грозил я комару. — Рано или поздно ты все равно сядешь, и тогда…»
Но комар и не думал садиться. Он то взмывал под самый потолок, то падал вниз, то уносился вдаль, то снова возвращался, оглашая воздух истошным звоном. Внезапно звон оборвался, и я обнаружил, что комар устроился… где бы вы думали? На щеке у императора!
Придворные в ужасе переглянулись, не зная, что предпринять. Но я не растерялся и дал императору пощечину.
Все ахнули, но император и бровью не повел.
— Барон Мюнхаузен, — спросил он, — вы промахнулись?
— Нет, ваше величество, я попал.
Император снова замер и прислушался:
— А вы уверены? Я слышу звон.
— Ваше величество, — сказал я почтительно, — это звенит у вас в голове.
Император улыбнулся:
— Что и говорить, у вас могучая рука, барон. И скажу вам честно: это первая пощечина, которую когда-либо получал китайский император.
— В таком случае, вам очень повезло, — сказал я. — Нет ничего лучше пощечины, полученной вовремя.
Император рассмеялся:
— Вы абсолютно правы, Мюнхаузен. Главное — не промахнуться!
Именно в этот момент откуда ни возьмись снова объявился проклятый комар и преспокойно уселся на нос императору. Император окаменел, не отрывая взгляда от кончика собственного носа.