Он посмотрел на верхушки гор острова, на затянутое, мутное небо. Тяжесть его вины давила на него, она была такой же тяжелой, как член в его руке. Мужчина глубоко вдохнул, буквально дрожа от нужды в освобождении. Тропический ветер ласкал его тело, заставляя воду бурлить вокруг него. Вдохнул тот тонкий аромат, воспроизведя его. Он навсегда запечатлел в памяти тот миг: она, выходящая из воды.
И с этой мыслью молочная субстанция вырвалась, смешиваясь с соленой водой и освобождая его, делая чистым, избавляя от навязчивых воспоминаний. Ему пришлось представить ее, убеждал он себя, наклонив голову вперед в облегчении и освобождении. Его ноги дрожали под водой, и он закопался пальцами глубже в песок, чтобы удержать равновесие.
Если эмоцией, которую он распознал, был страх, то это вызывало беспокойство. Он никогда не беспокоился о том, чтобы быть пойманным. Не было предпосылок, кроме последних событий. Так не признавал страха, не перед этим островом. Все, что пугало его — это ненависть его отца, хотя и это его не беспокоило. Он никогда не был достоин Террора Корбина, и больше не хотел этого. То чувство, что он ощущал, стоя в пучине океана, совсем другое. Это как одна капля крови для голодной акулы: он почувствовал что-то, что раньше ему было недоступно. Что-то опасное. Его кровь кипела, а член вновь вставал. Он посмотрел на горный кряж, кончик которого исчез за тучами. Зубчатая гряда погрязла в тумане, смешиваясь с ним. Будет шторм. Он почувствовал чей-то тяжелый взгляд на себе, и это заставило его дернуться.
Глава 4.
День 7.
Джулиет
«Как он оказался здесь?», — кричала я в своей голове, молниеносно ринувшись к одежде. Я не заморачивалась, просто схватила свои шорты, прижала футболку к груди и побежала через гущу, словно убегала из Рая. В конце концов, я обернулась, проверяя, идёт ли он за мной, сомневаясь в собственной адекватности. Я выдумала его?
«Пожалуйста, пусть это будет так», — молила я.
Но моя вера в то, что он не был вымыслом, стала укрепляться. Мужчина был реален, из плоти и крови. И он на этом острове. Я молниеносно взобралась по верёвочной лестнице в свой дом на дереве, споткнувшись раз или два. И, когда оказалась на площадке, быстро втянула верёвочную лестницу в дом, благодарная, что он будет оплотом моей безопасности на ближайший год.
Одним условием моего заключения был нормальный дом, не палатка. Дом на дереве находился высоко и был построен как крепость. Жилище окружало массивный ствол дерева. Построенное как убежище Пенелопы и Одиссея, моё жилье находилось на надёжном дереве, что давало мне крышу над головой и надёжную поверхность, по которой я могла ходить, даже не говоря уже о высоте, на которой мой дом находился.
Вместе с верёвочной лестницей в руках я рухнула на пол, прямо на свой голый зад. Моё сердце просто выпрыгивало из груди. Оно пару раз пропускало удары и снова начинало биться.
«За что? — проклинала я. — Почему ты делаешь это со мной?»
Первая моя мысль была о моем дяде. Человек, который был очень разочарован, что унаследовал меня после смерти родителей, а не деньги. Мои мама и папа не были богаты, в любом смысле, а дядя Форрест был далёким родственником, которого я видела только на своё тринадцатилетие. Ему бы понравилось моё уединение на этом острове. Он часто пытался потерять меня в лесу возле своего трейлера в Нигде, штат Алабама. И то, что я переехала к нему, когда была подростком, стало новостью для нас обоих. Я даже не знала о его существовании, пока не постучалась в металлическую дверь его трейлера. Слишком холеный для трейлерного парка, с зачёсанными назад чёрными волосами и выбритой бородкой, дядя прожигал меня насквозь своими черными глазами.
— Бог проклял меня, — сказал он как-то, имея в виду Департамент по опеке. Годами позднее он пугал меня совсем не благими намерениями, которые просачивались в его пьяные взгляды. Искушение в его глазах просто бросало меня в дрожь, и я не могла дождаться, когда смогу убраться от него. И вот тут беда пришла, откуда ее не ждали, мне нужно было соглашение родственника для моего участия. И он — это все, что у меня оставалось.
Этот остров являлся социальным экспериментом. И как антропологу мне было интересно изучать людей. Я чувствовала одиночество, когда была ребёнком, одна в трейлерном парке, выдернутая из своего обычного окружения. Возможность жить одной меня не интересовала, но психологическая составляющая была ценной информацией для моей научной работы. И очень жаль, что мне пришлось пережить преступление, чтобы добраться до этого острова.