— Господь наказал тебя, — он улыбнулся той мерзкой ухмылкой. Его вера во что-то кроме бутылки ликёра просто повергла меня в шок. Форрест был уверен, что это карма воздала мне за все его беды. Господь, как он утверждал, специально спровоцировал грех, в котором я погрязла. Если бы только смогла разгадать его, я бы поняла намерения человека и смогла бы уберечь себя от того, что со мной случилось. Или наслаждалась бы этим.
Я содрогнулась от отвращения, желая вернуться к водопаду, чтобы еще раз вымыть своё тело от мерзких воспоминаний о моем дяде. Но мысли о водоёме вызвали еще один приступ страха.
Он.
Он был одним из тех мужчин, которые разрушили мою жизнь. Они отняли то, что не принадлежало им. Мысли об их преступлении заставили меня дрожать, а все тело содрогаться. Голая я свернулась в клубочек на своём деревянном крыльце, кончики сосков упирались в мои голые ноги. У меня нет больше слез для тех мужчин, даже для него. Глубокие, зелёные глаза смотрели прямо в меня. И я закрыла свои, утопая в памяти.
— Я не причиню тебе вреда, — шептал он. Его глаза были стеклянными и блестели из-за того препарата, который они приняли. Он переместился так, что его длина оказалась между моих бёдер, но он не вошёл в меня. Рука легла на мою щеку, но я вздрогнула от его прикосновения. Его глаза смотрели в мои, говоря мне что-то, прося меня, но я не могла понять его. На одну секунду я позволила себе подумать, что он не навредит мне. Я молча молила его, чтобы он отпустил меня, но даже если и так, то ущерб уже был нанесён. И что бы он ни сделал, это будет не хуже того, что сделали со мной до этого. Я не могла говорить. Не могла защитить себя.
И с этими мыслями я вырвалась из воспоминаний, прежде чем тьма поглотила меня. Мир стал чёрным.
Глава 5.
День 13.
Так
Треск ветки выдернул меня из дрёмы. Шторм на улице выл, и крупные капли дождя терзали крышу над моей головой, но этот отзвук сломанной ветки звучал больше, как треск деревьев от сильного ветра. Я сел, не понимая, что происходит, и запустил руку в свои растрепанные волосы. На острове не было парикмахера, и мои волосы бесконтрольно росли. Я повернул голову в сторону молнии палатки и стал слушать. Прислушиваться к другому звуку, звуку движения; такое ощущение, что ветер тоже остановился и, как и я, задержал дыхание.
Треск.
Шум приближался к моей палатке, и я пополз к выходу. Стоя снаружи, я пялился в темноту, небольшой костер все еще горел, но тлел все меньше и меньше из-за дождя. Капли быстро намочили мои волосы. С другой стороны моего костра стояла девушка, что не удивило меня. Как будто она вышла из темноты в мокрой одежде лишь подчёркивают ее изящные изгибы. Я стал тверже только от одних воспоминаний о ее теле. Когда я коснулся ее, она была влажной, несмотря на ее сопротивление. Я помнил, как в ту ночь она дрожала под моей ладонью. Воспоминания были всего лишь мгновением, и так же быстро растаяли.
Гнев исходит от ее тела. Вспышка молнии осветила местность, и блеск металла привлек мое внимание. Огромный нож был прикреплен к ее бедру, и ее тоненькая, маленькая ладошка сжимала его рукоять. Мои глаза поднялись к ее лицу, она была сфокусирована, изучала меня. Она не разговаривала, а просто замедляла мое сердцебиение до того медленно, как перемещение краба по пляжу между нами. Девушка не двигалась, только тяжело поднималась ее грудь.
Тысяча вопросов роилась в моей голове, и я просто смотрел в ее бездонные глаза. Дождь уже полностью намочил ее волосы. Мокрая одежда прилипла к телу, которое так отчаянно я желал. И мысль об этом поставила мой член по стойке смирно, эрекция требовала внимания, но я сильно сомневался, что она пришла сюда за еще одним раундом со мной. Она четко выразила свои намерения после той ночи — она убила моего лучшего друга.
— Ты пришла, чтобы убить меня? — пробормотал я, не зная, услышит ли меня через шторм. Мне следовало бояться, но я не мог. Мое сердце набирало обороты вместе с ее гневом. Ее поза оставалась жесткой, все её намерения были написаны на лице.
Я сделал шаг к ней. Молния осветила пространство между нами, и она вздрогнула, а я обошел костер. Ее голова поднялась, плечи распрямились, и было видно, что она дрожит.
— Забирайся внутрь, — предложил я, надеясь увести ее в свою палатку. Дождь был холодным, и она промокла. Девушка была, как загнанное животное, в любой момент готовое броситься на тебя, и я воспользовался своим самым мягким тоном. — Ты промокла. — Это очевидно. Мысль о ее волосах на моей коже заставила меня улыбнуться. Эта ухмылка срабатывала миллионы раз, заставляя женщин доверять мне и позволяя затащить их в кровать. Мое тело дрожало от того, что я могу обладать ей. Я даже не думал о ноже, пока она не подняла его, когда запрокинула голову.