Гневош с трудом поднялся на ноги. Питерсон потянулся рукой к заднему карману и улыбнулся.
К счастью, уцелел браунинг.
Он поднял оружие и торжествующе сверкнул им в солнечных лучах.
— Хотя, с другой стороны, я сомневаюсь, что эти джентльмены в полной мере оценят важность такого средства обороны.
Он взял на прицел ближайшего из туземцев. Гневош остановил его.
— Что вы делаете, капитан? Револьвер промок, наверняка заржавел от морской воды, даст осечку, а мы только окажемся в глупой ситуации.
— Здесь вы как раз ошибаетесь, дорогой инженер. Они, кажется, что-то слышали об огнестрельном оружии, потому что переменили тактику. Разве вы не заметили этого по их движениям и поведению?
Питерсон говорил правду. Туземцы остановились, а их предводитель подавал потерпевшим кораблекрушение какие-то знаки.
— Ага, — заметил капитан. — Начинают вести переговоры. Это другое дело.
И он опустил браунинг. Расстояние между ними составляло не более пятидесяти шагов. Можно было уже легко различить их лица и услышать голоса. Островитяне, видимо, советовались по поводу своих дальнейших действий. Вскоре они приняли решение. Их предводитель, — высокий, хорошо сложенный мужчина, — отделился от остальных и, далеко отбросив от себя оружие, приближался к белокожим с дружелюбно протянутой рукой. Капитан отдал браунинг Гневошу.
— Оставайтесь на месте и будьте готовы в любой момент воспользоваться оружием. Я поговорю с этим джентльменом с глазу на глаз. Я немного знаю язык полинезийских дикарей. Мне кажется, что мы очутились на одном из островов Океании, хотя клянусь, что это скалистая глухомань не припоминает мне ни одного из тех кусочков суши, на которых я побывал за тридцать лет странствий по этим диким водам.
Тем временем темнокожий воин приблизился на расстояние нескольких шагов. На его орлиного вида, словно из бронзы выкованном лице покоилась тень улыбки — печальной, мудрой улыбки старого, обреченного на вымирание народа.
— От имени правителя этой земли, — произнес он певучим голосом, — короля и господина моего Аталанги приветствует вас, бледнолицые пришельцы, Изана — вождь племени итонган. Пусть благодать богов и аумакуа умерших вождей этого острова прольется на вас животворящим потоком, словно молоко фигового дерева, а злые духи таберанов не приближаются к порогам ваших домов. Приветствуем вас, пришельцев из неизвестной страны, неважно, выбросило ли вас море по воле духов или прислал к нам капризный случай, непослушный высшим силам.
Питерсон энергично потряс протянутую к нему руку воина.
— И мы приветствуем тебя, Изана, вождь великого Аталанги и заверяем вас, что радушный прием, на который мы здесь рассчитываем, найдет благодарный отклик в сердце милостиво правящего нами короля Британской империи, правителя многих земель, островов и народов к востоку и к западу от великой соленой реки.
На лице Изаны промелькнула ироническая улыбка. Он смерил оборванных, до крайности изможденных жертв кораблекрушения пренебрежительным взглядом.
— Мы не рассчитываем ни на чью благодарность. Мы всего лишь исполняем волю короля Аталанги, который велел отвести вас в пуухонуа — убежище для гонимых превратностями судьбы. Об остальном решит совет старейшин.
— А откуда нам знать, — спросил Питерсон, — не таится ли в сердце великого короля змея предательства? Кто поручится за нашу безопасность?
Изана нахмурился.
— Вскоре Аталанга должен предстать перед обличием всевышнего Атмы и отчитаться за свою земную жизнь. Слова лжи не могли бы пройти через уста правителя. Он видел вас обоих глазами своей души, прежде чем вы оказались в поле нашего зрения. Мы уже вчера знали, что вы прибудете, и сегодня мы вышли вам навстречу. Будь благоразумен, белый человек.
Питерсон посмотрел на Гневоша.
— Он издевается или говорит серьезно? — спросил капитан по-английски.
— Не знаю, о чем речь, — ответил инженер. — Я не понял ни слова.
Капитан хлопнул себя ладонью по лбу.
— Какой же я болван! Как я об этом не подумал. Мне кажется, что нам следует поверить им на слово и позволить, чтобы они отвели нас в то убежище, о котором он упомянул. Впрочем, у нас и так нет другого выхода. Я умираю от усталости и голода.
Гневош отнесся к этому решению без особого энтузиазма:
— Как хотите, капитан.
— Изана, — сказал Питерсон. — Посланник короля Аталанги, мы идем с тобой и верим, что пуухонуа итонган даст нам прибежище и защитит от предательства и всяческого несчастья.