— Не годится, — объяснил он с лицемерной улыбкой, за которой таилась укрытая обида, — чтобы я, недостойный и отвергнутый слуга святилищ и богов, пил сразу же после тебя, друг избранника духов.
— Ты прав, Маранкагуа, — сухо ответил Питерсон. — Я ошибся. После Атахуальпы должен пить его друг и товарищ по оружию, тот, кто первым встретил нас на этой земле — Изана.
И он передал бомбиллу вождю. Тот по-дружески улыбнулся и отпил большой глоток настоя.
Радостное настроение, царившее во время церемонии, было омрачено неожиданным обмороком короля. Под причитание женщин и при общем переполохе члены Совета Десяти отнесли короля внутрь дома. Тем временем на остров опустилась чудесная, звездная ночь. На темный сапфир неба лег знаком благословения большой Южный Крест.
Изана показал новым собратьям одно из строений неподалеку от резиденции Аталанги:
— Отныне вы будете жить в этом доме. Идемте! Вам уже приготовлен ужин. Особенно тебе, Итонгуар, следует подкрепиться, потому что завтра тебя ждет «испытание силы».
За ужином капитан объяснил Гневошу смысл выступления Аталанги. Сперва инженер слушал рассеянно, но потом с каждой секундой его внимание возрастало. Когда Питерсон закончил, Гневош задумался и упорно молчал. Наконец, не отвечая ни на один вопрос, он кратко рассказал капитану историю своей жизни. Питерсон слушал не прерывая. Когда Гневош закончил и задумчиво стал смотреть на очаг, капитан пожал ему руку.
— Мужайся, друг мой! Хотя линия твоей жизни складывается удивительно, и тебя как будто все время гонит в одном странном направлении какой-то фатальный рок, не стоит терять надежды. Не следует подчиняться случайному стечению обстоятельств.
Гневош печально улыбнулся.
— Случайное стечение обстоятельств, — почти неслышно повторил он.
— Вне всякого сомнения. То, что этот умирающий царек открыл в тебе медиума или, как он сам выразился, посредника между этими дикарями и духами их предков, я считаю чистой случайностью.
— А мне не дает покоя то, что момент нашего спасения каким-то загадочным образом совпал по времени с его агонией. Как будто бы Аталанга ждал моего прибытия, как будто бы невидимые силы преднамеренно вызвали крушение корабля вблизи острова.
— Ты суеверен, мой дорогой.
— О, нет! У меня и до сих пор было немало доказательств, что моей жизнью управляют потусторонние существа.
Питерсон посерьезнел.
— Если это действительно так, ты должен показать себя мужчиной и вступить с ними в борьбу на жизнь и на смерть.
Гневош встал и выпрямился. В его усталых глазах сверкнула искра вновь разбуженной силы.
— И я это сделаю, — твердо сказал он. — Хотя бы затем, чтобы отомстить за смерть Кристины и Людвики.
— А я тебе в этом помогу, Джон! Вот моя лапа.
Инженер взял в обе ладони эту мужскую, дружелюбно протянутую ему руку.
— Спасибо тебе, Уилл.
Капитан улыбнулся.
— Только не горячись, действуй методично. Вот мой план. Мы добьемся их полного доверия, обретем положение, которое облегчит нам жизнь и упростит нашу ситуацию, и при первой же возможности драпанем отсюда так, что только пыль столбом. Что ты на это скажешь, Джон?
— Это единственная дорога. Другого выхода нет. Перехожу в твое распоряжение.
Питерсон выпустил из трубки густое облачко дыма.
— All right! А ты знаешь, где мы примерно находимся в данный момент?
— Насколько я помню, ты уже раз определил географическую широту и долготу острова, — ответил Гневош с легкой улыбкой.
— Где-то на самых дальних, восточных окраинах Полинезии, на одиноком тихоокеанском острове, отрезанном от мира и от других островов, в самом сердце водной пустыни, на широте центральной части Республики Чили.
— Напротив Чили? Откуда такое предположение?
— Кроме некоторых деталей в одежде женщин, особенно этой чернобровой принцессы Руми, я обнаружил также и в языке итонган, и в некоторых их обычаях несомненные следы чилийского влияния. Кто знает, не прибыл ли много столетий назад с южноамериканского континента на этот одинокий остров кто-нибудь из их предков? Что это за шум!..
Ночную тишину разорвал гомон человеческих голосов — низкие, горловые крики мужчин и визгливые причитания женщин. Изана, который перед этим равнодушно прислушивался к непонятному для него разговору белых, выбег из хижины. Неожиданно в дверях возник силуэт прелестной девушки в красном лифе, голубой юбке и плаще, скрепленным на плече брошью. В ее глазах были слезы, а на лице читался страх. Она подошла к Гневошу и схватила его за руку.