Она послушалась и сняла вуаль. Ее взгляд, грустный и кроткий, как у лани, остановился на Чандауре.
— Нет ли у тебя в чем недостатка, Руми? Не устала ли ты? — спросил король.
— Я вдоволь отдохнула и набралась новых сил в лучах славы вашей победы. Не хотели бы вы угоститься процеженным сквозь сахарный тростник напитком из молока, тертых орехов ратта и кокоса?
— Кто бы отказался от приглашения, услышанного из таких прекрасных уст в такой знойный день? — учтиво ответил от имени своих спутников Атахуальпа и протянул Итоби кубок. — Налей мне от души, милая девушка!
Лицо Итоби запылало, как цветок телопеи, и из кувшина, украшенного орнаментом в виде пальмовых листьев, она налила ему в чарку густую, ароматную и сладкую жидкость.
Тем временем король и Хуанако были заняты беседой со жрицей. Руми впервые была в этих местах и выразила желание посетить Поле Духов.
Много веков назад эта земля лежала в центре территорий, занимаемых каким-то забытым уже племенем, которое предки итонган истребили всех до одного. Землю, заселенную ранее этим несчастным народом, победители занять побоялись, опасаясь духов, упорно круживших по окрестностям и блуждавших между руинами исчезнувшего прошлого. Единственным сохранившимся после них следом были остатки каких-то строений и свыше сорока высеченных из базальта менгиров, установленных на холме. Этот холм, называемый Полем Духов, и пошли осмотреть Руми, Итоби и их гости.
Пространство, заполненное изваяниями, полого шло вверх, образуя обширный склон, поросший низкой, светло-зеленой травой. На фоне этого натурального ковра странно выделялись огромные каменные профили и лица, со всех сторон смотревшие на непрошеных гостей. От этих узких голов с тупо уставившимися вдаль глазами, от выпуклых, сильно выдвинутых вперед губ, от овальных, вытянутых лиц с неестественно длинными и слегка задранными кверху широконоздрыми носами исходила незыблемая мощь столетий.
Даже жизнерадостный обычно Питерсон ходил между этими великанами сосредоточенный, серьезный и немногословный. Только однажды у подножия какого-то менгира, в четыре раза превышающего его ростом, он сказал по-английски:
— Знаешь, Джон, эти смотрящие вдаль каменные монстры производят жуткое впечатление. Не хотел бы я оказаться один среди них при свете луны.
— Я тоже, — признал его правоту Гневош. — Выражение некоторых лиц кажется необычным. Можно бы сказать, что в них присутствует какая-то каменная обреченность. Эти лица, которые смотрят на нас с перспективы миллионов лет, запечатлели в своих взглядах лапидарную серьезность. Но как бы ты отнесся к предположению, что выражение их лиц сформировалось под действием времени.
— Сформировались? Ты хочешь сказать, что раньше они выглядели иначе?
— Да, именно так.
— Мне это кажется малоправдоподобным, Джон. Статуи, меняющие выражение своих лиц на протяжении столетий…
— А тем не менее — почему бы и нет?
Капитан недоверчиво покачал головой:
— Слишком субъективный подход. Мне думается, что ты приписываешь этим чудовищам из далекого прошлого эмоции и душевное состояние, которое они вызывают у тебя, современного человека.
— Нет, Уилл. В том, что я сказал, есть и доля объективного. Отсюда и берется тот страх, который они вызывают.
— Я не философ, а тем более не мистик. Не стану с тобой спорить.
— Это страх перед мощью столетий. Менгиры — ничто иное, как застывшие в контурах человеческих лиц аккумуляторы многовековой энергии. Мы проходим мимо них, как мимо станций высокого напряжения. Это то, что принято называть преклонением перед прошлым.
Разговор прервала Руми, которая довольно резко потянула Чандауру за рукав. Он повернулся к ней с улыбкой.
— Что скажешь, принцесса?
— Будь осторожен, Чандаура! Ты уже два раза пересек тень каменных лиц.
— Что ж в этом плохого?
— Нехорошо, когда соприкасаешься с тенями каменных людей, — подтвердил предостережение жрицы Хуанако. — Лучше их обходить. Они могут повлиять на того, кто окажется в их пределах.
— Что за предрассудки! — пробормотал Питерсон по-английски.
Хуанако строго на него посмотрел, но ничего не ответил. Но с тех пор оба белых с далека обходили мрачные полосы тьмы, тянувшиеся от каменных изваяний.
Перед самым заходом солнца они спустились к руинам святилища. Оно имело форму пирамиды со срезанной вершиной. С четырех сторон, соответствующих четырем сторонам света, к алтарю, находящемуся на вершине, вели каменные ступени. Рядом возвышались остатки мраморной галереи, крышу которой поддерживали уродливые кариатиды.