Руми, предупрежденная королем, перестала встречаться с Итоби и не расставалась с коротким, но широким кинжалом, который носила на поясе своего жреческого облачения. Теперь за Итоби следили бдительные и недоверчивые глаза Чандауры. Опасаясь за жизнь возлюбленной, король окружил жену своего друга невидимыми стражниками, которые следили за каждым ее движением и сопровождали, идя за ней на некотором расстоянии. Больше всех страдал от этого Атахуальпа, потому что его супружеская жизнь теперь складывалась скверно. Итоби стала раздражительной и вредной, она глядела исподлобья и от своих намерений не отказалась. Она исхудала от беспрестанной внутренней борьбы и бесцельно бродила из угла в угол по толдо мужа. Ситуация ухудшалась с каждым днем, особенно после того, как она заметила, что за ней следят и существенно ограничивают ее свободу передвижения. В ней пробудилось упрямство и стремление к бунту. Желание осуществить волю божества превратилось в мономанию. Муж часто заставал ее при точении ножа.
И вот в одну бурную, осеннюю ночь, когда разгневанный ураганами океан выбрасывал на берег огромные пенистые волны, Питерсон, разбуженный раскатами грома, увидел, что рядом с ним в постели нет Итоби. В предчувствии неладного он зажег фонарь и, набросив на плечи епанчу, выбежал из дома. Инстинкт направил его в сторону святилища Пеле. В воротах храма он встретил Гневоша. Они удивленно посмотрели друг на друга.
— Что ты здесь делаешь, Уилл? Итоби спит?
Питерсон с досадой махнул рукой.
— Я ее ищу. А ты, Джон?
— Эта буря не дает мне покоя. Я не мог уснуть. Вот уже час я брожу между скал. И, наконец, пришел сюда, к этому порогу. Меня охватило странное беспокойство по поводу Руми.
Последние слова Гневоша заглушил пронзительный женский крик, донесшийся из святилища. Они распахнули двери и вбежали внутрь. Перед алтарем, в свете священного огня, сражались на ножах Руми и Итоби. Жрица, застигнутая врасплох во время сна на руне, постеленном у подножия жертвенника, чудом избежала смертельного удара ножом и теперь, легко раненная в плечо, яростно защищалась.
Ваймути, спавшая за занавесью в глубине храма, пробудилась ото сна и при виде опасности, грозившей Руми, стала отчаянно взывать о помощи. Это на ее крик прибежали Питерсон и Гневош, Но они прибыли слишком поздно. Потому что, когда они пересекали порог святилища, Руми ловко парировала удар и, прежде чем Итоби успела заслониться, вонзила нож ей в грудь. Итоби раскинула руки и рухнула лицом на пол. Питерсон бросился к ней и схватил ее в свои объятия. Она в последний раз подняла к нему потускневшие глаза, улыбнулась и умерла. С глухим стоном над ней наклонилась Руми и стала покрывать поцелуями. Взгляды мужчин встретились в беспомощном горе и остановились на мертвом теле…
Снаружи по-прежнему бесилась буря.
Избавление
Сон Итоби и его трагические последствия положили начало целой серии событий, которые должны были решить судьбу итонган и их белого правителя. В сонном видении жены Атахуальпы словно проявилась скрытая истина, глубоко спрятанная в душе итонган. Как будто обрело форму символа то, что давно уже беспокоило их подсознание.
Итоби верно определила состояние подруги. Руми действительно была беременна. Через несколько дней после смерти Итоби жрица поделилась этой новостью с королем.
— Ты станешь отцом, Чандаура. Сон говорил правду. Клянусь тенями моих предков, что если бы ребенок, которого я ношу под сердцем, не был бы твой, я бы не защищалась от ножа Итоби! Но это дитя твое, король, и поэтому оно будет жить. Я верю, что ты сильнее наших богов, и поэтому я не позволила убить ребенка в своем чреве.
Он прижал ее к себе.
— Благословенна будь, Руми, моя дорогая жена!
Он раздвинул ее снежно-белые одежды, прижался губами к слегка уже округлившемуся лону и восторженно его целовал…
Но когда, вернувшись тем вечером домой, Чандаура оказался один в четырех стенах толдо, он глубоко задумался. Весть о скором появлении ребенка усложняла ситуацию. Это означало бы раскрытие их радостной, но в глазах туземцев преступной тайны. По местным законам за святотатство и безнравственность жрицу ожидала ужасная смерть — ее должны были живьем закопать в землю. Чандаура понимал, что в этом случае он не смог бы ее спасти. Большинство итонган отвернулась бы от него с отвращением и ужасом как от кощунника. Оставался только один выход — утаить факт рождения и укрыть ребенка. Он рассчитывал на помощь Питерсона и Ваймути.