Когда уже все было кончено и кузница вернулась в нормальное состояние, доктор Бендзинский, от имени комиссии, поблагодарил кузнеца, выплатил ему причитающуюся сумму, после чего заботливо занялся Янеком, который примерно через час после происшедшего занемог, проявляя симптомы крайнего истощения. Доктор измерил его пульс, внимательно заглянул ему в глаза, простукал, послушал и, просияв, поделился с присутствующими коллегами радостной новостью, заявив, что у юноши типичное изнеможение, вызванная исчерпанием телекинетических сил.
— Господа, — подвел он итог своему диагнозу. — Мы нашли, наконец-то, великолепного медиума. Не забрать ли нам его в Варшаву?
— Не знаю, удастся ли вам, — ответил ему один из врачей. — Сомневаюсь, что старик согласится расстаться с сыном.
— Согласится, согласится. Я нарисую перед ним образ сказочной карьеры, ожидающей его сына. Впрочем, он, кажется, найденыш и кузнечный подмастерье из него не ахти какой. Он скорее похож на мечтателя, видящего сны наяву, а его медиумные способности только мешают старику в работе. Я все объясню кузнецу. Увидите, что он согласится на мои условия.
Доктор Бендзинский не ошибся. Шимон внимательно выслушал доводы доктора, в задумчивости несколько раз погладил бороду и ответил:
— Должно быть это так и есть, доктор, если вы так говорите. И мне иногда как будто что-то шептало на ухо, что мой парнишка замешан в этих бесовских делишках, но я отгонял такие мысли как плохие и грешные. Но теперь я смотрю на это дело другими глазами. Черт его знает, откуда он родом. Может, под вашим присмотром, доктор, вырастет из него что-нибудь полезное для этого мира. А здесь, в моей кузне, он будет мне только мешать и позор приносить. Кстати сказать, не удалось бы вам это так просто, если бы жива была еще моя жена, упокой, Господь, ее душу. У женщины, известное дело, сердце всегда нежнее, и не пустила бы она его из дому. Но она уже два года как в могиле, поэтому препятствовать нам не будет. Что ж, я согласен! Пусть едет с вами в Варшаву, на ваш хлеб.
И он ударил ладонью в протянутую к нему ладонь Бендзинского.
Следующим утром Янек Гневош навсегда расстался с кузнецким домом. А в книге его предназначений перевернулась еще одна страница…
Тайна заброшенной усадьбы
Доктор Бендзинский несомненно принадлежал к числу наиболее выдающихся психиатров столицы. Поклонник великого Охоровича[3], студент парижской психиатрической школы и многолетний ассистент одного из директоров больницы Сальпетриер[4], он являл собой тип настоящего ученого. Одаренный способностью холоднокровного и всестороннего анализа, уникальным образом связанной с врожденной интуицией, он стал создателем оригинальной теории, тесно связывающей психиатрию с метапсихикой. После долгих и кропотливых исследований ему удалось найти точку соприкосновения этих двух областей и доказать, что очень часто симптомы душевных болезней и метапсихические феномены связаны друг с другом, как два ручья, вытекающие из одного источника.
Этим же направлением занималась и клиника нервных болезней, которую он основал на Жолибоже. В этой образцовой клинике, наряду с пациентами в буквальном значении этого слова, находились также люди, обладающие анормальными психическими способностями — предсказатели, медиумы, телепаты и вообще так называемые экстрасенсы, — люди исключительно редкие, привлечение которых к проводимым здесь экспериментам стоило иногда огромных денег.
Обнаружение Янека Гневоша Бендзинский считал событием исключительной важности. Медиума, обладающего такой необыкновенной телекинетической силой, он еще не встречал ни разу. Замеченный в кузнице феномен действия на расстоянии, виновником которого он теперь без всякого сомнения считал молодого Гневоша, позволял ожидать много интересных событий в будущем. Бендзинский был уверен, что под его умелым руководством Янек, соответствующим образом натренированный и обученный, превзойдет всех известных ранее европейских медиумов и станет гордостью польского метапсихизма.
Подход, который он намеревался применить к своему воспитаннику, в значительной степени отличался от используемых им ранее. Главный принцип заключался в том, чтобы, по мере возможностей, удерживать Янека на том уровне интеллектуального развития, которым он обладал в настоящее время. Это нужно было для того, чтобы не выпускать его из первоначальной стадии, предоставляя природе возможность самопроизвольно изменять его психику. С этой целью Бендзинский, по крайней мере в данный момент, изолировал его от влияния других людей, ограничив все контакты до минимума путем безоговорочного отделения юноши от остального мира. По этой же причине он не заботился об умственном развитии Янека и не посылал его в школу. Пока он должен был довольствоваться элементарными знаниями, такими как чтение, правописание и четыре арифметические действия, которым он был обучен еще в деревне. В течение нескольких лет Гневош развивался в уединении, словно дикая яблоня в огромном пустынном парке. Остающийся наедине со своими мечтами и сновидениями, он дозревал в тишине одиноких дней, как полное укрытых соков растение, ожидающее своего часа.
3
Юлиан Леопольд Охорович (пол.