Лопес знал пять языков, был в контакте с еврейским сообществом Антверпена, а также с претендентом на португальский трон Доном Антонио, чьим агентом в Лондоне был брат жены Лопеса[270]. Разумеется, Лопес был вовлечен в шпионскую сеть Уолсингема, под контролем которого поддерживал связь с испанскими властями и португальскими националистами. Но, как и многие, занимавшиеся разведкой, Лопес ухитрялся состоять на жалованьи двух противоборствующих сторон, в данном случае – и Англии, и Испании. Эссекс, после смерти Уолсингема, предложил португальцу работать на него, на что тот ответил: «Милорд, это очень серьезное и опасное дело, сейчас вы в фаворе, но как долго это будет продолжаться – неизвестно. Вы можете умереть и тогда меня обвинят в измене»[271]. Однако королева одобрила идею Эссекса привлечь ее врача к разведывательным операциям и обещала Лопесу вознаграждение за службу. В итоге, Лопес согласился.
Но вскоре граф разочаровался в новом агенте, поскольку выяснилось, что тот сообщал информацию Эссексу лишь во вторую, а то и в третью очередь, предпочитая сначала делиться ею с лордом Бёрли или с королевой. Поэтому Эссекс выглядел глупо, когда приносил Елизавете сведения, ей уже известные. А когда граф узнал, что Лопес в подпитии рассказал Дону Антонио и еще одному испанцу, агенту Эссекса, как намедни вылечил графа от венерической болезни, последний поклялся отомстить врачу. Вскоре такой случай Эссексу представился.
В середине октября 1593 года по подозрению в продаже английских секретов Испании был арестован португалец Феррера де Гама (Ferrera da Gama). Эссекс стал перехватывать всю корреспонденцию португальских подданных, находящихся в Англии. Из полученных документов он вскоре узнал, что Лопес является участником какого-то заговора. На допросе Феррера признался, что он и его сообщники хотели добиться мира с Испанией, и Лопес был участником тайных переговоров.
В пятницу 21 января 1594 года врач был арестован и допрошен в Бёрли-хаусе. Пока лорд Бёрли, Эссекс и Р. Сесил вели допрос, в доме Лопеса проводился обыск. Однако никаких компрометирующих врача бумаг там не нашли. В конце дня Р. Сесил отправился в Кэмптон-корт к королеве, чтобы сообщить ей, что «свидетельств преступных намерений» со стороны Лопеса найдено не было. И когда Эссекс в тот же вечер встретился с Елизаветой, уже вернувшейся в Лондон, он понял, что Сесилы «успели все ему испортить, поскольку королева, обращаясь к нему, назвала его безрассудным и легкомысленным юнцом, начавшем дело против бедняги, вину которого он не в силах доказать» и в невиновности которого она вполне уверена[272]. После этого Эссекс, любивший театральные жесты, на два дня заперся в своем доме.
Прибыв в Эссекс-хаус, он сразу прошел в кабинет, не заметив ожидавшего его в гостиной Стандена. Спустя час Эссекс вышел из уединения и, увидев гостя, спросил, почему тот так плохо выглядит. Станден сообщил, что уже давно был бы в постели, если бы Энтони Бэкон не попросил его срочно передать графу полученные из придворных кругов хорошие новости относительно Фрэнсиса Бэкона. В чем именно состояли эти новости – неизвестно, но наверняка речь шла о перспективах служебного продвижения Фрэнсиса. Эссекс воспринял информацию весьма благожелательно и пообещал завтра же, в субботу, поговорить с королевой.
Но к ней он отправился только в воскресенье, 23 января. После аудиенции Эссекс признался Стандену, что королева «очень непостоянна в этом деле, она говорит то да, то нет», причину чего граф усматривал в происках его «могущественных врагов»[273].
29 января Лопес, до того содержавшийся в Эссекс-хаусе, был переведен в Тауэр и на следующее утро, допрошенный Эссексом и Р. Сесилом, признался, по словам Стандена, «более чем достаточно»[274]. Эссекс и Сесил вместе отправились ко двору в одной карете, и по дороге поссорились из-за назначения Фрэнсиса Бекона, который в то время весьма успешно выступал в суде королевской скамьи по ряду сложных дел, что не прошло мимо внимания королевы и ее окружения.
Между тем на 28 февраля 1594 года был назначен суд над Лопесом. К началу процесса нужно было подготовить массу бумаг, изучить перехваченные документы, некоторые из которых были зашифрованы. Бэкон активно помогал Эссексу, в частности, в расшифровке испанской корреспонденции, используя знания и навыки, полученные в годы работы в посольстве Полета. Кроме того, Эссекс поручил Бэкону составить обоснование процесса для правительства. Фрэнсис, неоднократно писавший для графа политические сочинения, представил весьма мрачный очерк о предательских намерениях Лопеса и других заговорщиков, явно предназначенный для публикации. В этом сочинении он утверждал, что испанский король действует против «христианской веры, вопреки природе и законам наций, военным и гражданским, против правил морали и политики»[275]. Однако Бёрли счел этот памфлет чрезмерно резким и труд Бэкона не был напечатан. Другая брошюра, написанная по заказу Бёрли, по-видимому, Уильямом Уэйдом (Sir William Wade (or Waad); 1546–1623) и Р. Сесилом, имела более сдержанный характер[276].
270
В 1580 году в Португалии начался династический кризис. Король из Ависского дома Себастьян I Желанный (
Однако с этим решением согласились далеко не все. В частности, один из претендентов на престол, Антонио из Крату (
275
276
A True report of sundry horrible conspiracies of late time detected to have (by barbarous murders) taken away the life of the Queenes Most Excellent Maiestie, whom Almighty God hath miraculously conserued against the treacheries of her rebelles, and the violences of her most puissant enemies. London: Printed by Charles Yetsweirt Esq., 1594.