Трибси сморщил нос в мудрой печальной улыбке.
— Хурр, сэрр, что верно, то верно. Которые по земле, а которые и ещё ниже, в туннелях да норах.
Бринти развёл лапами.
— Какой тогда смысл в разгадывании снов и решении ребусов, если мы не сможем туда попасть, на этот окаянный остров?!
Сестра Подснежничек оглядела присутствующих поверх очков.
— А нельзя ли мне узнать, о каких снах и загадках идёт речь?
Ястреб соскочил с подоконника.
— Кр-ри-и-и-а-а-а! Пандион ничего не знает о снах и загадках.
Бранталис подался назад, подальше от свирепого морского пирата, бубня себе под нос:
— Осмелюсь предположить, что Пандион Пика-Коготь имеет некоторое представление лишь о том, как ведётся промысел различных пород морской, озёрной и речной рыбы.
Пандион сверлил гуся немигающим взглядом золотистых глаз.
— К-ка! Пандион не роется в донной грязи и не вопит, пугая облака!
Брат Перант потерял терпение.
— Прекратить немедленно! — приказал он решительным тоном. — Вы здесь базар какой-то устроили! Пандион, прошу на подоконник, к рыбке! Бранталис, пожалуйте под стол!
Гирри ухмылялся, видя, как не на шутку разошёлся обычно тихий и спокойный целитель аббатства.
— Так им, брат Перант, будут знать, как себя вести!
Перант повернулся к Гирри:
— А вас прошу немедленно покинуть лечебницу. И вас! И вас! Всех, всех! Решайте свои проблемы в другом месте. Вас это тоже касается, сестра Подснежничек.
Повесив носы, они вышли из больницы. Дверь захлопнулась. Сестра Подснежничек показала закрытой двери язык и фыркнула:
— Сам себя вылечи, ватная затычка!
Тайра печально покачала головой:
— Не слишком далеко мы продвинулись.
Сестра Подснежничек подхватила её под лапу.
— Не вешай носа, дружок. Пошли со мной. В том, что касается головоломок и загадок, я смогу вам помочь.
Группа друзей последовала за сестрой наверх, на чердак, к библиотеке.
— А Дед Квелт на нас не рассердится за вторжение? — прошептала Тайра в ухо сестре Подснежничек.
Несмотря на свои многие сезоны, сестра библиотекарша иной раз вела себя не вполне солидно. Она положила лапу на ручку двери и захихикала:
— Хи-хи-хи, не бойтесь, мой старичок давно уже клюнул носом и проспит до обеда.
Дверь внезапно открылась внутрь, и почтенная сестра-библиотекарша растянулась у ног своего уважаемого начальника, библиотекаря-сезонописца Квелта.
Квелт вежливо поклонился.
— Прошу вас, друзья, входите. Видите ли, старичок уже выспался, сестрица Подснежничек.
6
Глубокой ночью над Зелёным островом повисла печальная половинка луны. В небе мерцали звезды, время от времени его перечёркивала полоска падающей звезды. По берегу спокойной реки крадутся две тёмные фигуры, пробираясь сквозь кусты и камыши. Вот ночную тишину прорезал крик козодоя, и выдры остановились. Халки поднёс лапы ко рту и квакнул лягушкой.
Из тьмы выплыло и ткнулось в берег бревно. Лидо Лагунный спрыгнул на траву, протянул обе лапы пришедшим выдрам.
— Рад вас видеть. Хвоста за вами нет?
— Ускользнули незаметно. Коты так обожрались жареными птицами, что часовые храпят на постах, а разбудить их некому, — заверил Чаб.
Зубы Лидо сверкнули в лунном свете.
— Гнусные твари! Из-за идиотского каприза перестрелять столько птиц! Ладно, нам пора. Прыгайте на мой славный корабль, отправляемся.
Бревно поплыло по течению. Халки хрипло прошептал:
— Что, Зилло будет?
Лидо всматривался во тьму, прислушивался к ночным шумам, постоянно оставаясь начеку.
— Он уже там. Снова в зачарованном сне. Интересно будет его послушать.
Над мелким кустарником у береговых дюн возвышались громадные каменные столбы. Лидо, Халки и Чаб, оставив бревно, подошли к этому освящённому сезонами месту собраний. Когда-то здесь встречались сотни морских и речных выдр, но сейчас число присутствующих не превышало четырёх десятков. Пришедшие обменялись приветствиями с часовыми, засевшими в кустарнике, и подошли к костру, полыхавшему между высоких камней. Их усадили в общий круг и подали миски с бургулой, смесью тушёных водорослей и креветок, щедро сдобренной букетом самых свирепых пряностей. Один аромат бургулы мог выбить слезы из глаз непривычного едока. Обычно при поглощении этого лакомого блюда полагалось думать только о нем, обсуждать лишь его вкус, хвалить или ругать, но на посторонние темы не отвлекаться.
Халки, едва попробовав из своей миски, замахал лапой у рта, проветривая его, и восторженно крякнул: