— Ко мне! Сплотиться для атаки!
Коты скопились вокруг вождя. Но тут за их спинами раздался леденящий кровь в жилах вопль:
— Еулалиа-а-а-а-а-а!
Катберт перемахнул через край кратера и сверкнул на солнце топором трофейной алебарды. За ним переваливались на тропу зайцы и выдры, торопясь за своим майором, но алебарда уже молнией металась среди кошачьих черепов. Майора не было, вместо него появилось неуправляемое безумное существо с горящими глазами, испускающее непрерывный ужасающий вопль. Существо это смело котов, отделявших его от Питру. В образовавшейся свалке перепуганный кошачий вождь очутился в самом низу, вопя что было мочи:
— Бей его! Спасай вождя!
Хинза выбросила вперёд копьё, проткнув зайцу бок. Катберт резко повернулся, копье Хинзы переломилось, как тростинка, а зубы зайца сомкнулись на горле владелицы сломанного копья. Увидев сквозь поднятую пыль спину отвернувшегося к Хинзе зайца, Питру неловко ударил по ней ятаганом. Трое котов навалились на Катберта, но он вместе в этой ношей рванулся к Питру и вонзил пику алебарды ему в грудь.
Знаменный сержант О’Крэг пробивался к своему майору, когда через баррикаду посыпались выдры. Капитан Гранден, не дождавшись вразумительного сигнала майора, повёл войско в атаку, заслышав боевой клич капитана. Тайра колотила котов по головам заряженной пращой, пробиваясь к Катберту, согнувшемуся под весом четырёх котов. Слишком поздно!
Все с тем же воплем, впервые разорвавшим воздух в день смерти его дочери, Катберт перемахнул через край кратера, увлекая за собой Питру и трёх его бойцов. Тайра, Раф Гранден, О’Крэг и Колан одновременно свесили головы с края, наблюдая за ужасной сценой. Не сговариваясь, они заскользили по крутому склону вниз, к темной поверхности вулканического озера, которое народная молва окрестила Окаянным омутом.
Катберт не мог и не стремился сдержать падения. Он рухнул вниз, пользуясь телом Питру, как подушкой, и соскользнул в воду. Отцепившиеся ещё в полете коты плюхнулись прямо в воду. Истошно вопя, они пытались поскорее выбраться на сушу.
Обеспокоенная суматохой поверхность озера вдруг разомкнулась и выпустила чудовищную голову на длинной чешуйчатой шее. Слизеног, порождение Древнего Ужаса, вынырнул из бездны и вырвал у Катберта его добычу. Хрустнули ещё оставшиеся целыми кости мёртвого Питру, и труп исчез меж страшных челюстей. Тайра и ее свита, съезжая по крутому склону, уставились на монстра, не веря глазам.
Катберт влез на спину чудища, поначалу не обратившего внимания на своего непрошеного наездника. Заяц, как будто мстя Слизеногу за утерю убитого врага, колол и рубил его спину, буквально вспахивая ее алебардой. Вот он выпрямился во весь рост и с силой погрузил своё оружие меж обнажившихся рёбер чудовища, каким-то неземным уже чутьём угадав, где бьётся его сердце. Слизеног вскинул голову, из пасти его вырвался фонтан крови. Уронив голову, чудовище навеки погрузилось в глубины озера, увлекая за собой зайца, выступившего в последней своей роли, в образе легендарного драконоборца.
Знаменный сержант О’Крэг и капитан Гранден взметнули рапиры в прощальном салюте. Глаза суровых воинов застилали слезы.
— Лихой боец! Всегда капитан Франк был сорвиголовой.
— Лорд-барсук в Жажде Крови не справился бы лучше, во. — Капитан Гранден всхлипнул и протянул платок Тайре: — Утрите слезы, миледи. Майор сам выбрал судьбу. Иного конца он бы и не пожелал. Верно, О’Крэг?
— Точно, капитан. После смерти дочери наш майор все время торопил свою смерть. — Сержант вынул мокрый платок капитана из лапы Тайры. — Вот что я вам скажу, мисс. Осушим-ка слезы и понаблюдаем за звёздами в память о доблестном майоре, а?
Тайра сжала толстую лапу сержанта.
— Спасибо, сержант. Мы найдём большую звезду рядом с маленькой и красивой и назовём их Катбертом и Петунией, в честь майора и его дочери.
Знаменный сержант О’Крэг ещё раз мазнул по глазам платком и вернул его капитану.
— Благословят вас сезоны, мисс, отличная мысль.
— А вот ещё одна отличная мысль, — вставил Колан. — Как нам отсюда выбраться?
Под общий смех Колан завопил, задрав голову:
— Лорго! Собери все верёвки, какие сможешь найти!
34
Дидеро кромсала лук для жаркого, когда в пещеру сквозь занавес водопада ворвался один из её малышей, вопя во всю мочь:
— Ма-а-а-а, там па-а-а-а-а!
— Не ори, Тубил, я не глухая, — провор-чала Дидеро, откладывая нож.