Борьба окинавцев за свои права очень трудна. В Пентагоне прекрасно понимают значение Окинавы и не собираются уступать там своих позиций.
— Взгляните на карту, — сержант Мунди, среднего роста брюнет с черными, как смоль, усами, быстро набросал контуры Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. — Окинава — центр района большой стратегической важности.
К Филиппинам, Гуаму, Гавайям, Токио, Южной Корее, Тайваню, Малайзии и Индонезии он прочертил ровные стрелки. На бумаге Окинава показалась телом спрута, далеко протянувшего свои грозные щупальца.
— Если что-нибудь произойдет здесь или тут, или там, — сержант ткнул в концы стрелок шариковой ручкой, — нам легче всего послать войска именно с Окинавы.
Мы сидели за столиком в советском павильоне «Экспо». Мне часто приходилось беседовать с посетителями. Я сам попросил американца об этом уроке географии, и он преподнес его так, как учили на базе.
«Опасно! Дорога закрыта». Надпись на желтом щите выведена крупными черными буквами по-английски и повторена иероглифами. Несколько раз в году по дороге № 104, что пересекает остров с запада на восток, проезжает армейский грузовик. Из кузова выпрыгивают солдаты и ставят щит поперек проезжей части, а неподалеку укрывают портативную грацию. Один пикет занимает позицию возле пересечения с дорогой № 329, другой возле Кисэнбару, деревушки в 63 двора. В это время на полигоне Хансен расчехляют и выдвигают на огневой рубеж гаубичную батарею. Через несколько минут грянет залп — и над дорогой № 104 засвистят снаряды.
Я видел желтый щит, когда ехал из Наго в Кодзу на рейсовом автобусе. Автобус отъехал от одноэтажного обшарпанного здания автовокзала и несколько километров катил по широкому асфальтированному шоссе вдоль берега Восточно-Китайского моря. На первой же развязке шофер, пожилой рюкюсец, свернул налево. За окнами мелькнула бамбуковая роща, небольшая деревушка, кладбище из нескольких старых склепов с потемневшими крышами, поля сахарного тростника. Вскоре по стеклам защелкали ветки сосен. Надрывался видавший виды мотор, машина поднималась по немощеной горной дороге. Но вот перевал позади, и навстречу снова побежала лента асфальта.
Слева лизали берег волны Тихого океана, а справа потянулись ряды колючей проволоки с табличками через каждую сотню метров: «Осторожно, территория охраняется сторожевыми собаками». Проволока то спускалась в лощины, то карабкалась на вершины холмов.
«Сиронара, Сиронара, — объявил тонкий девичий голосок, — желающие сойти нажмите кнопку над сиденьем». В тот момент над нами затарахтел вертолет. Сначала он летел рядом, и мне были хорошо видны опознавательные знаки морской пехоты. Затем пилот резко повернул вправо, и вертолет скрылся за холмами по другую сторону колючей проволоки. Туда уходила узкая проселочная дорога. У поворота в кустах стоял на сей раз ненужный желтый щит. В тот день проезд был свободен.
Дорога № 104 невелика — всего 8,8 километра, из них 3,6 —на территории полигона Хансен. Это кратчайший путь между городками Онна на западе и Кин на востоке острова. На полпути между ними примостилась Кисэнбару. Ее жители по дороге добираются к своим полям, подвозят удобрения и инвентарь. Их дети ходят по дороге в школу. Если кто-то в деревне заболеет, по ней сюда приедет врач. Вот и все транспортное значение дороги № 104. В масштабах Окинавы оно ничтожно, но случилось так, что она стала линией фронта борьбы за «остров без колючей проволоки».
Первый залп раздался на полигоне Хансен в конце апреля 1973 года. Власти префектуры послали американскому командованию протест. Пока тянулась официальная переписка, на полигоне снова заговорили пушки. Местные жители ответили митингами и демонстрациями. Руководство движением взяла на себя группа молодых рабочих — активистов префектурального отделения Всеяпонского совета борьбы за запрещение атомного и водородного оружия.
Полигон охраняли сотни полицейских и американских солдат в пешем строю и на бронетранспортерах. Но утром 20 февраля 1974 года гаубицы успели выстрелить только четыре раза. Демонстранты прорвались на полигон. Их машины встали там, где пролетали снаряды. Орудия замолчали, но после полудня стали стрелять прямо над людьми. Даже местное командование японских сил самообороны и полиция потребовали прекратить учения, но батарея продолжала огонь до тех пор, пока не кончились снаряды.
16 октября 1974 года орудия успели до полудня сделать 40 залпов по горе Буто, где находились мишени. Раскаленным стволам дали отдых до часа дня. Но к этому времени весь оцепленный участок дороги заполнили демонстранты. На следующий день группа молодежи прорвалась на вершину Буто. Выбить демонстрантов полиция не смогла, и учения пришлось прекратить.
Летопись битвы за дорогу № 104 была продолжена в последующие годы. Немало в ней написано новых славных страниц. Были и трагические. Во время одного из учений орудия продолжали стрелять, хотя демонстранты уже заняли полигон. Осколок снаряда тяжело ранил студента Д. Охиру. В конце апреля 1978 года 105-миллиметровые гаубицы «по ошибке» обстреляли город Наго. К счастью, никто не пострадал.
Демонстрации против американских военных баз собирают под свои транспаранты десятки тысяч человек. Окинавцы отстаивают свое право на мирную жизнь не менее решительно, чем жители Хиросимы и Нагасаки, городов, пострадавших от атомных бомбардировок. Остров хотя и не испытал на себе этого страшного оружия, в минувшей войне пережил немало горя и не хочет повторения трагедии 1945 года.
После войны американцы много строили на Окинаве, но не заводы по переработке тростника и не рыбацкие суда, кормившие доселе префектуру. Их строительные площадки постепенно приобретали очертания взлетно-посадочных полос, пирсов, казарм и складов. Так, на Окинаве появились лагеря морской пехоты Котни, Хейг, Мактереус, Шилдз, Батлер, Дзукэран, Шваб, Хансен. При строительстве последнего Пентагон был особенно щедр. С казармами и плацдармами соседствуют банк, военторг, кегельбан, офицерские и солдатские клубы и даже театр. Воинская часть упирается в огромный полигон.
В лагере Хансен разместились шесть тысяч морских пехотинцев, а 1676 крестьян потеряли за его оградой свои наделы. Кадэна заняла свыше четырех тысяч полей местных земледельцев. У меня и сейчас перед глазами типичный кусочек окинавского пейзажа: ананасовая плантация у дороги Наго — Кодза, с трех сторон зажатая высоким забором полигона морской пехоты. На Окинаве нет пригодной для земледелия и невозделанной земли, а центральная часть острова — самое благодатное место для трудолюбивого окинавского крестьянина — практически целиком отнята у него под базы и полигоны. Всего американское правительство «арендует» на острове земли у 30 тысяч местных жителей.
Экономику острова, да и всей префектуры, можно сравнить с самолетом, который пытается взлететь с тормозным парашютом. «Без развитого сельского хозяйства мы не сможем добиться никакого прогресса, — сказал один из чиновников префектурального собрания, посетивший павильон СССР на «Экспо-75», — а какое может быть сельское хозяйство, когда сеять и пасти скот практически негде: повсюду базы».
Многие крестьяне не хотят сдавать свои земли под военные объекты. Часть наделов была отнята во время войны императорской армией, затем пришли американцы и унаследовали их по праву оккупантов. Никаких карт или документов тех далеких времен не сохранилось, нет в живых и тысяч землевладельцев. Словом, концы в воду. Прошло несколько лет, и базам стало тесновато. Тогда американское командование насильно стало «арендовать» землю у крестьян. Принцип частной собственности в каждом буржуазном государстве считается священным, однако японским правительством на Окинаве он принесен в жертву сотрудничеству с Пентагоном.
Эту политику правящие круги Японии намерены продолжать и в дальнейшем. Вашингтон после падения сайгонского режима все настойчивее призывает Японию увеличивать военную мощь, и призыв этот находит в Токио горячий отклик. В «Белой книге по вопросам обороны» подчеркивается «необходимость тесного сотрудничества с вооруженными силами США в целях улучшения оснащения и усиления эффективности сил самообороны».