Для младшей сестренки Каролина была объектом беззаветной любви и тщательного подражания. Фатима души в ней не чаяла, частенько подражая сестре в выборе причесок и нарядов. Фатима… неизменно веселая, готовая на проказы, невинная, подобная ангелочку. Слезы, с которыми Солано прежде удавалось бороться, все-таки навернулись на его глаза. Сейчас ей уже исполнилось десять лет. Разбита параличом и прикована к кровати, ничего не действует — лишь голова и одна рука. В десять лет… Порой Солано думал, что Фатиме было бы лучше погибнуть при том взрыве фейерверка вместе с матерью и сестрой. Тогда она могла бы упокоиться с миром.
Взрыв прогремел среди ночи: грохот, подобный раскату грома, — вслед за ним вокруг него начали рушиться стены и потолок. Куда ни посмотри, везде падают глыбы… Потом были крики и огни фонарей, пожарные, которые вытаскивали его из-под завалов, вели сквозь руины его собственной спальни, прося не оглядываться. Едва держась в сознании, он нарушил запрет, оглянулся — и увидел Паолу… вернее, то, что осталось от его жены, потому что из-под огромного цементного блока торчали лишь окрашенные кровью, обугленные рука и часть ноги.
Должно быть, Солано лишился в тот миг чувств, потому что дальше его воспоминания ограничивались больничной палатой, где врач рассказал ему о гибели Паолы и Каролины, о том, что Фатима еще жива, в критическом состоянии. Ее разместили в отдельной палате, с аппаратом, от которого к ней тянулось множество трубок и проводков. Она не реагировала на его голос, но дышала самостоятельно. Он оставался рядом с ней всю ночь, не прекращая молиться. Утром Фатима пришла в себя, и только тогда докторам удалось оценить всю тяжесть ее травм.
Наконец Солано смог предаться скорби, поначалу тихо и скрытно, но затем его беззвучные слезы превратились в мучительные, выворачивающие наизнанку рыдания, которые в свою очередь переросли в надрывный вой — столь оглушительный и исполненный муки, что двум медсестрам пришлось спешно вывести его из здания.
Ночь Солано провел в баре, где напился до полного ступора. Утром он проснулся на уличной обочине. Видно, работники бара вынесли его сюда, когда стали закрывать заведение и выяснили, что у него нет при себе ни паспорта, ни денег.
Он понимал, что должен вернуться в больницу. Фатима была жива и нуждалась в нем, в своем отце. Но он не мог заставить себя вернуться и снова увидеть дочь, такую хрупкую и беспомощную. Он не мог рассказать ей, что она никогда больше не сможет ходить, или бегать, или кататься на велосипеде, вообще ничего не сможет делать сама, без чужой помощи. И потом, чем он мог быть для нее полезен? Он не мог вернуть ей ноги или руку. Он мог только жалеть ее, плакать о ней — не смог бы сдержаться. А в этом Фатима точно не нуждалась: ни в его жалости, ни в слезах. Ей будет лучше и вовсе обойтись без отца.
Солано направился к своему дому — туда, где он жил еще совсем недавно. Там его встретили ограждения, но один полицейский милосердно пропустил его поискать бумажник и собрать в мешок хоть какую-то одежду. Он пытался не глядеть на пятна крови, бросавшиеся в глаза со всех сторон, но они были повсюду… И, если бы ему повезло найти чей-то револьвер, он вполне готов был вышибить себе мозги.
Остаток дня он провел в бесцельных скитаниях по городу… и продолжал эти скитания весь следующий год, спал в парках или узких переулках, добывал пропитание из мусорных баков, клянчил у прохожих мелочь, чтобы купить дешевой текилы.
В итоге Солано оказался в Сочимилько. К тому времени он достаточно пришел в себя, чтобы не терять работу посудомойщика в ресторане, а спустя еще несколько месяцев устроился развозить семьи по старым каналам в потрепанной гондоле. Сады и густая зелень островов обладали целительной силой, они успокаивали его, и городские смог, шум и сутолока отступали далекодалеко. Все свободное время он стал проводить в одиночку исследуя сложную паутину каналов. Порой он пропадал там целыми днями, даже неделями.
А однажды не вернулся вообще.
Солано девятый месяц жил на островке у озера Течуило, когда туда приплыла семья. До той поры он еще не встречал ни единой живой души так глубоко в системе каналов. Испугавшись обнаружения, он спрятался в джунглях и наблюдал из-за зарослей, как эти люди устроили пикник, а потом решили поплавать. И тогда, к ужасу Солано, отец ударил свою девочку камнем по голове и оставил ее тонуть на мелководье.
Как только мужчина с женщиной вернулись в свою гондолу и скрылись за поворотом, Солано вытащил девочку из воды и отнес на берег, где попытался воскресить ее. Случилось чудо, и его старания оказались не напрасны. Она принялась кашлять, фыркать и наконец открыла глаза. Посмотрела на него и сказала: