— Я поплыву в город.
— Мария, та девушка, она ранена. Ей больно. Она сейчас в той комнате, — Елизавета повела рукой в сторону спальни Люсинды.
— Это комната моего папы, — заметила Мария.
— А это чья? — спросила Елизавета, показывая на дверь спальни Пеппера.
— Это моя комната.
— Но где сейчас твой папа, Мария?
— Он уплыл в город. Он вернется и привезет мне куклу. Всегда привозит.
— Как его зовут, Мария?
— Он мой папа.
Елизавета сдалась и объяснила Зеду:
— Она сказала, что Мигель делал Люсинде больно и потому она на него напала. Вроде бы. Она не говорит, что случилось с Люсиндой. Это… даже не знаю.
— Может, прекратим терять время попусту и уберемся отсюда? — сказал Хесус. — Она же полная идиотка. Истыкала Мигеля и Люсинду ножом, перерезала Горло Нитро. Вот и все, нечего тут разбираться.
— Так легко ты не выкрутишься, Хесус, — предостерег его Зед.
— Ты о чем, мать твою?
— Может, она и убила Мигеля, поранила Люсинду, но кровь Нитро была на твоем чертовом пиджаке! Ты таскал с собой кровавый нож!
— Угомонись, наконец, Зед…
— Ты хочешь сказать, эта женщина сумела незаметно подкрасться к Нитро и с какого-то рожна полоснула его по горлу?
— А вы спросите ее про глаза Мигеля, — предложил Хесус. — Ну же, вперед!
Елизавета заговорила снова:
— Мария, тот человек, которого ты вчера «остановила», у него не хватает обоих глаз… — Чтобы сделать мысль нагляднее, она показала на собственные. — Эти глаза, что с ними случилось?
— Да.
— Что?
— Я взяла их.
Елизавета моргнула. Хесус злорадно рассмеялся.
— Ты взяла их?
— Я взяла их, — подтвердила Мария. — Папа показал мне как.
— Твой папа научил тебя вынимать глаза?
— На рыбе. Он показал мне, как их едят.
— О боже… — застонала Пита.
— Видишь! — торжествовал Хесус. — Она прикончила Мигеля и Нитро ради их глаз! Она только что в этом созналась! Может, теперь уже развяжете меня? Пожалуйста!
— В чем это она созналась? — пожелал знать Зед.
Прежде, чем Елизавета успела объяснить, Мария уронила обглоданную морковь на пол и сунула руку в карман джинсов. Вытащила ее, сжатую в кулак. Медленно раскрыла пальцы.
На ее ладони лежало белое глазное яблоко; радужка и зрачок слепо таращились в потолок хижины.
Елизавета
Елизавета не могла больше дышать. Желудок словно поднялся и застрял в горле. Она дважды содрогнулась в сухом спазме, прежде чем исторгнуть из себя немного водянистой желтоватой слизи. Жаркая волна облегчения омыла Елизавету, когда она смогла сделать вдох, но желудок не успокоился. Второй позыв оказался еще сильнее, и на пол выплеснулась свежая порция рвоты.
— Эй… — позвал Зед, стоявший на коленях рядом. Он убрал волосы с лица Елизаветы и придерживал, чтобы не испачкались. — Ну что, прошло?
Она не была в этом уверена. Ждала новых позывов: со слезами в глазах и жжением в глотке.
Прошло несколько секунд. Зед осторожно гладил ее по спине, и понемногу Елизавете стало лучше. Она подняла голову, отвела в сторону прядь мешавших волос — и увидела, как к Зеду подкрадывается Хесус. Тот держал в связанных вместе руках, на манер бейсбольной биты, металлический бур для копания ям под столбы.
— Зед!..
Вот и все, что она успела выкрикнуть прежде, чем Хесус взмахнул своим орудием. Зед обернулся, попытался пригнуться, но длинная железная трубка все же врезалась ему в висок. Зед повалился ничком, и пистолет вылетел из его руки, застучав по полу.
Елизавета смотрела на отлетевшее к ней оружие. Она знала, что должна схватить пистолет, но еще не была в состоянии мыслить здраво, не могла шевельнуться.
Момент упущен. Отбросив бур в сторону, Хесус сам подхватил пистолет с пола. Шагнул назад и стал зубами дергать ремень, сковавший ему запястья.
Елизавета очнулась от неясного забытья и, не вставая, придвинулась к упавшему Зеду. Склонилась над ним, вглядываясь в лицо. Здоровенная, источающая кровь шишка уже набухла на месте полученного удара.
— Зед? — волнуясь, повторяла она. — Зед!
Он не отвечал.
Оставалось проверить пульс, приложив пальцы к его шее. Сердце билось.
С гневом в глазах она обернулась к Хесусу. Ремень уже лежал у его ног, свернутый кольцами наподобие гадюки. Хесус уже нацеливал пистолет на обмякшее тело Зеда.
Пита кричала ему сзади:
— Убери пушку, Хесус!
— Ты не понимаешь, — бросил он ей.
— Опусти пистолет!
— Помолчи, Пита!
— Ты не можешь его пристрелить!