Хесус медленно развернулся, поднимая пистолет к ее лицу.
Накачанный адреналином, я вмиг оказался на ногах и прыгнул на Хесуса, врезавшись темечком ему в живот. Мы оба полетели кубарем.
Елизавета
Когда Зед с Хесусом рухнули на пол, пистолет отлетел в сторону и заскользил по полу. Елизавету мутило от боли после побоев, которые устроил ей Хесус, но на этот раз она не колебалась. И на четвереньках поползла к оружию.
Ее голова резко дернулась назад.
Пита схватила ее за волосы!
Стерва трясла голову Елизаветы из стороны в сторону, и та со всей ясностью ощутила дежа вю по мотивам предыдущей драки.
— Пусти меня! — крикнула она, слепо брыкаясь ногами.
Вскинутое колено достигло невидимой цели. Пита, однако, стояла слишком близко, чтобы удар возымел серьезный эффект.
Елизавета перевернулась на спину. Пропахала ногтями разъяренное лицо Питы. На нем немедленно возникли три параллельные линии, прочерченные кровью.
Пита взвыла, но не выпустила ее волос. Сквозь распахнутую рубашку Елизавета схватила правую грудь Питы и сжала изо всех сил. Вой подскочил на октаву, и лишь тогда Пита наконец оставила ее волосы в покое.
Все еще ворочаясь на спине, Елизавета подтянула к груди колено и сделала мощный выпад ногой. Пинок оказался бесполезным, — он лишь чиркнул по бедру Питы, которая успела отпрыгнуть влево. Потом Пита прыгнула Елизавете на ноги, зависла над нею. И выхватила из-за пояска своих джинсовых шортов заткнутый там серп.
Изогнутое лезвие лукаво улыбнулось своей предполагаемой жертве.
Зед
После падения я оказался верхом на поверженном Хесусе. Он мигом потянулся к моему горлу и принялся душить, ненароком заломив мне подбородок, так что видеть я мог только потолок. Я впился правой рукою ему в лицо, вжал его голову в пол. Моя ладонь закрыла ему нос и рот; губы Хесуса оказались влажны от слюны. Последовал резкий, болезненный укус.
Придурок Хесус укусил меня!
Одно мое колено удобно расположилось между его ног, и в отместку я нанес увесистый удар в пах. Зубы Хесуса в момент ослабили хватку. Он жутко замычал, и, обрадованный, я повторил столь удачный удар на бис.
Пистолет лежал в нескольких футах от нас.
Я отстал от мычащего Хесуса и схватил его; вскрикнула Елизавета. Краем глаза я уже заметил, что они с Питой выясняют отношения, но был слишком занят собственной борьбой с Хесусом, чтобы уделять их схватке пристальное внимание.
Теперь же я увидел, как Пита нависла над лежащей на полу Елизаветой, занеся над нею ржавый серп.
— Пита! — заорал я, наводя на нее пистолет. — Не смей!
Она взмахнула кривым лезвием.
Мой палец нажал на спусковой крючок.
Пуля поразила Питу в самый центр груди, остановила посреди замаха. Глаза ее растерянно округлились. И встретили мои, но тут ноги изменили ей, и Пита повалилась на пол.
Настал долгий миг, когда я не мог, не был способен шевельнуться. Настала мертвая тишина, хотя эхо выстрела еще звенело в моих ушах. В голове — единственная мысль: Я выстрелил в Питу, выстрелил в Питу, выстрелил в Питу…
Работая локтями, Елизавета отползла назад, подальше от упавшей Питы.
— Пита! — лепетал я, бросившись туда. Старался не смотреть на дыру от пули в ее груди, но ничего не мог поделать. Прямо между грудей в ее коже появилось маленькое отверстие: дюймом выше центрального узелка лифа. Оттуда сочилась кровь.
Глаза ее обвиняюще таращились на меня.
— Пита?.. — произнес я, слыша свой голос в идеальном стерео; весь спектр его частот. Теория относительности выкинула странный фортель, и время замедлилось почти до полной остановки.
— Ты в меня выстрелил… — прошептала Пита, и капля крови сползла по ее щеке.
— Пита! — это уже Хесус, перекатившийся на колени. Отчаянно ими работая, он подполз к сестре и отпихнул меня, чтобы занять мое место. Свесил голову, прижался лбом ко лбу Питы. Что-то бормотал на испанском, губы Хесуса в паре дюймов от ее собственных.
Я попятился. На мое плечо легла ладонь Елизаветы, и я сознавал это. Еще сознавал, что Мария стоит, вжавшись в стену, и остановившимся взглядом изучает окровавленный нож в своей руке. Я сознавал, что Роза приоткрыла дверь спальни, выглядывая оттуда.
Я полностью сознавал все это — и ничего не понимал. Я тщился уразуметь то, что сейчас совершил, и терпеливо дожидался собственной реакции на этот кошмар.
Плечи Хесуса начали трястись в такт его всхлипам. Еще секунда — и он развернулся ко мне с окаменевшим лицом, вытирая слезы, текшие из глаз.