Пеппер был ведущим сериала на мексиканской разновидности «Трэвел Ченнел» — кабельном телеканале, который крутил документалки и образовательные программы о путешествиях и разных необычных маршрутах по территории страны. Удача улыбнулась Пепперу в самом начале карьеры, когда ему поручили представлять зрителям ролики, посвященные охотничьим экспедициям, экскурсиям по гостиницам и курортам и прочим местам проведения досуга, — а в процессе он набрал заметную популярность. Впрочем, настоящего прорыва Пепперу пришлось ждать до прошлого года, когда он выступил в роли автора-ведущего документального фильма, снятого в Museo de las Momias — «Музее мумий».
Предание гласит, что в XIX веке, во время эпидемии холеры, городское кладбище в Гуанахуато начало заполняться с такой скоростью, что власти установили налог, взыскивавший с родственников покойников плату за занятый участок. Большинство платить не смогло или не захотело и ввиду этого кладбище оказалось основательно перекопано — мертвецов попросту выбрасывали вон, а тех, что сохранились получше, отправили на хранение. В начале XX века предприимчивые работники кладбища начали брать с туристов по несколько песо за право полюбоваться на мости и мумии, — и с той поры там образовался музей, где выставлено более сотни высохших трупов, включая жертвы убийств, утыканную гвоздями «железную деву» с телом человека, погибшего от рук испанской инквизиции, погребенных заживо преступников и детей-ангелочков. Большинство до того хорошо сохранились, что до сих пор у них есть волосы, брови и ногти, и почти у всех рты растянуты в застывшем вопле: следствие посмертного отвердения языка и ослабления челюстей.
Документалка пользовалась большой популярностью, так что Пеппер предложил каналу запустить сериал под названием «Самые страшные места в Мексике». Идея приглянулась руководству, и Пеппер отправился снимать свой первый эпизод в Zona del Silencio, или «Мертвую зону», — клочок земли в Дуранго, названный так после того, как пробный запуск ракеты на военном полигоне в Юте завершился крушением в районе мексиканской пустыни Мапими. Ракета несла две капсулы с радиоактивным веществом. Операция по сбору обломков, которую развернули Военно-воздушные силы США, тянулась неделями — и сделала весь регион эрзацем «Зоны 51», со всей сопутствующей мифологией и городскими легендами о мутации животных и растений, о загадочных огнях в ночном небе, о пришельцах, о магнитных аномалиях, которые не дают нормально работать средствам связи… В общем, полный набор.
С той поры Пеппер отснял немало серий — как правило, повествующих о домах с привидениями, заброшенных клиниках для душевнобольных и всяком таком прочем, — но Остров Кукол по-прежнему оставался, так сказать, его несбыв-шейся мечтой. Этот островок был частным владением, и это все усложняло. Кроме того, владелец недавно умер, и теперь там распоряжался племянник, который, по слухам, наотрез отказал Пепперу и его съемочной группе в посещении острова. Телеканал, в свою очередь, выдал Пепперу неофициальный карт-бланш, заявив: если он добудет нужные кадры — отлично; если же будет арестован при попытке их заполучить — руководство не в курсе.
Тут-то в действие вступаем и мы с Питой: ясно, что Пепперу не хотелось лезть на остров в одиночку, а мы к тому же не имели никакого отношения к телевидению. Лично я ждал этой вылазки с нетерпением, пока несколькими днями раньше о наших планах не прознал Хесус, который со свойственным ему буйным задором настоял на участии его и Елизаветы.
Пита уже ополаскивала волосы, и по спине ее струилось молочно-белое мыло. Я спросил:
— Планы не менялись? Мы отправляемся в десять?
— Да, — ответила она, не глядя на меня.
— А сколько сейчас?
— У тебя есть полчаса на подготовку.
Я издал стон, гадая, смогу ли собраться с духом.
— Можешь остаться, если не хочешь ехать. Ты ведь не обязан, — сказала Пита, показывая мне боковинку левой груди.
— Я уже обещал Пепперу, что поеду.
— Не сомневаюсь, что он все поймет… Ну, твоя голова, и вообще.
— А ты сама? — осторожно поинтересовался я, подозревая, что чуть не забрел в очередную ловушку. Стоит согласиться с Питой, и она тут же примется меня пилить: обвинит в том, что мы никуда не выбираемся вместе, что я недолюбливаю ее братца, или еще в чем-нибудь. Ее хитроумные схемы выглядели бы забавными, не будь они вечно направлены против меня одного.