Зед взял свечу и начал спускаться. Еще немного поколебавшись, Елизавета тоже перебросила ноги через край люка.
Хесус ухватил ее за плечо:
— Куда это ты собралась, кариньо?[18]
— Зед не должен идти туда совсем один…
— Ты же не…
— Пусти, Хесус, — она стряхнула с плеча его РУКУ-
Крутая деревянная лесенка опиралась на неровную стену лаза. Боковые доски под ладонями Елизаветы оказались шершавыми, и она лишь надеялась, что на этот раз обойдется без заноз.
Зед уже сошел с нижней ступени и стоял теперь на четвереньках, словно заглядывая под диван.
— Что видно? — спросила она.
— Ты оказалась права, — был ответ. — Здесь что-то вроде подпола. Темно.
— Будь осторожен! — крикнула сверху Пита.
Зед по-пластунски пополз вперед, пока не исчезла из виду верхняя часть его тела, а за ней и ноги. Елизавета продолжила спуск и ступила на плотное, сухое земляное дно. Пространство под хижиной было всего с полметра высотой и тянулось, кажется, во все стороны от лестницы; Елизавета не могла понять, далеко ли, поскольку ничего не могла различить во мраке. Она двинулась в ту сторону, куда уполз Зед, — под ладонями и коленями холодная земля, низкий потолок скребет по спине.
— Ого! — сказал вдруг Зед.
У Елизаветы екнуло сердце.
— Что там? — прошептала она. Узкое пространство лишило ее голос жизни, сделало его пустым и плоским.
— Впереди набитая чем-то корзина…
Елизавета заторопилась, догоняя его. Зед вытянул вперед руку со свечой, но ей все равно пришлось сощуриться, приглядываясь. Сперва ей показалось, что там стоит картонный ящик, но это действительно оказалась плетеная корзина, которая была бы уместна в яблоневом саду.
— Любопытно, что в ней, — сказал Зед, снова пускаясь в путь и помогая себе локтями.
Елизавета первой достигла корзины. Накренила ее, заглядывая внутрь и морщась в неизвестности. Присмотревшись, расслабилась.
— Картошка! — выдохнула она.
Зед сунул руку в корзину и вытащил клубень. Повертел в руке. Кожица была желтовато-коричневой, вся в мелких отростках.
— Это всего-навсего погреб Солано, и больше ничего, — сказал он, набивая картошкой карманы своих шортов.
— Ты станешь это есть? — изумилась Елизавета.
— Почему бы и нет? Картошка редко портится.
— Все рано или поздно гниет.
— Она еще твердая. Значит, сохранила полезные свойства.
— Ты что, специалист по картофелю?
— А ты?
— Русские разбираются в картошке!
— А я голоден и оставлю ее себе… Смотри-ка, по-моему, там еще одна корзина.
Они поползли дальше, сквозь еще более глубокую темноту, и обнаружили еще две корзины, бок-о-бок: одна с морковью, другая — с клубнями хикамы[19].
— Отлично, — сказал Зед. — Обожаю морковку.
Он ухватил три, потерявшие упругость и сразу обвисшие у него в руке. У одной успел почернеть хвостик. Тем не менее Зед распихал их по карманам, добавив туда же и хикаму. Для этого ему пришлось перевернуться на бок, а когда он вернулся в исходное положение, его плечо уперлось в плечо Елизаветы. Кажется, случайно. Вообще-то он этого даже не заметил.
— Натуральный хомяк, — сказала она и надула щеки, показывая, что именно имеет в виду.
— Поделюсь с Розой, — оправдался Зед.
Елизавета махнула рукой в сторону:
— Смотри, там еще одна корзина.
— Прямо Пасха, — усмехнулся он.
— В каком смысле?
— У вас в России не празднуют Пасху?
— Еще как празднуют, — возмутилась Елизавета. — Очень даже популярный праздник…
Одним из самых ярких воспоминаний, сохранившихся с ее раннего, доприютного детства, была желтая луковая шелуха, которую начинали откладывать за месяц-другой до Пасхи. Ее неизменно отмечали в первую субботу после весеннего полнолуния. Они с матерью варили эту шелуху с полудюжиной яиц, чтобы скорлупа окрасилась в насыщенный золотой цвет.
Зед сказал:
— А про пасхального кролика вы знаете?
— Какого кролика?
— Пасхального! Утром в Пасху он пробегает по дому, оставляя дорожку из шоколадок, которая приведет к спрятанной корзинке, полной шоколадных зайцев и яиц…
— Ты это на ходу выдумываешь?
— Может, кролики — это только американский прикол, но…
— В России про кроликов ничего не знают.
Елизавета вспомнила о ежемесячной стипендии, которую государство выплачивало ей, пока она училась в университете. Считалось, что ее достаточно для того, чтобы покрыть все насущные траты, но на самом деле этой суммы едва хватило бы на две плитки хорошего шоколада.
19
Мексиканская репа (лат. Pachyrhizus erosus) — травянистая лиана семейства бобовых, культивируемая ради крупного съедобного корнеплода.