Это правда, конечно. Мое тело сейчас исправно функционирует. Хотя в аварии я сломал несколько ребер, раздробил запястье и с такой силой ударился копчиком, что еще много дней не мог нормально сидеть. Даже и таким всего через две недели я вернулся в седло своего «шевроле»… но уже не был прежним. Ежедневно меня настигала головная боль, которая сказывалась на моих рефлексах гонщика, мешала и отвлекала. В заезде на кубок «CarsDirect.com 400» я задел отбойник крылом машины с водительской стороны. На втором повороте трека «Cracker Barrel Old Country Store 500» я врезался в ограждение и вылетел, вращаясь, в чистое поле. А затем, всего за несколько дней до очередных гонок на трассе Дарлингтон, мне было предписано совершить небольшой промотур с пресс-конференциями. На середине поездки пришлось отменить все назначенные интервью из-за худшей мигрени из всех, что у меня когда-либо случались.
Спонсоры забеспокоились. Мой пиарщик рекомендовал сделать паузу в заездах, но я проявил упрямство. Следующая гонка состоялась на Бристольской трассе в Теннесси, 500 кругов на приз «Фуд-Сити». К 340-му витку у меня так сильно разболелась голова, что главный тренер моей команды не дал мне ехать со следующего пит-стопа.
В конце концов я побывал у трех разных докторов. Ни один не мог сказать толком, что со мной происходит. Они дружно рекомендовали притормозить и расслабиться, отдохнуть хорошенько, — дескать, скоро я почувствую себя лучше и головная боль отступит.
— У меня бывают странные мигрени, — признался я Елизавете. — Порой они настолько сильны, что в глазах все расплывается.
Она поморщилась.
— Так в этом вся проблема?
— Если голова болит у банкира, все не так уж и плохо. Но когда речь идет о гонщике… о спортсмене, который несется со скоростью три тысячи футов в секунду, это еще какая проблема.
— Существуют ведь таблетки от боли.
— Ничто не помогает, — развел я руками. — Только вот это народное средство разве что…
Я подобрал с пола бутылку водки и сделал приличный глоток.
— Я ничего этого не знала.
— Ты и не спрашивала.
— Так чем ты занимаешься теперь? Знаю, порой мы видимся на вечеринках. Но ты не участвуешь в гонках, не ходишь на работу. Что же ты делаешь обычно? Каждый день?
— Пью.
— Я серьезно!
— Я тоже.
— Тогда что ты делаешь, когда напьешься?
— Тебе не все равно?
— Мне любопытно, Зед.
— У меня есть машина, над которой я сейчас корплю — хочу обновить ее, подлатать и усовершенствовать.
— Интересно, наверное?
— Это тяжкий труд, а не развлеку ха, но он позволяет занять чем-то время. А еще я разрабатываю свою настольную игру.
— Достойную игру? Это как? — удивилась Елизавета.
— Что? Нет… На-столь-ную. — Я изобразил руками картонный квадрат. — Вроде «Монополии».
— Ясно… Я играла в «Монополию».
— А в «Ай-Кью 2000», случаем, не играла?
— Что это?
— Тоже настольная игра.
— Ты забываешь, откуда я родом, Зед. Мое детство в Советском Союзе как-то обходилось без кока-колы. Ты думаешь, мы там играли в «Ай-Кью 2000»?
Порой я действительно упускал из виду, что Елизавета выросла в Советском Союзе. И несмотря на то, что он развалился всего с десяток лет тому назад, но для меня это уже стало преданием седой старины.
— В общем, сейчас я придумываю игру наподобие «Ай-Кью 2000», тоже викторину. Только все вопросы и категории имеют отношение к Национальной гоночной ассоциации.
— Потрясающе. Непременно куплю такую.
— Никто и никогда не запустит ее в продажу. Это у меня такое хобби… — пожал я плечами. И решил сменить тему — А ты? Чем ты занимаешься день за днем?
— Работаю, — ответила Елизавета. — Я гувернантка, знаешь ли.
— А в свободное время?
— Ха! Свободное время? У меня его не бывает, Зед.
— Ты настолько занята?
— Я близнецам как мать родная. Эта работа меня выматывает.
— Но приносит удовольствие, надо полагать?
— Приносила бы, будь детки… обычными.
— А это не так?
— Их отец — российский олигарх, Зед. Они получают все, что ни пожелают. Стоит лишь захотеть. В свой последний день рождения они покатались на пони, получили в подарок выводок диких поросят, разбили куклу-пиньяту и объедались тортом высотой в мой рост. Они… — Елизавета поддернула свой нос кончиком пальца.
— Жадные?
— Да, но это не то слово. Чванливые? Да, они чванливые чудовища.
— Разве ты не можешь уволиться?
— И что тогда? Вернуться в Россию?
— Там по-прежнему все так плохо?
Елизавета кивнула.
— Наш президент уверял, что хочет помочь людям выбраться из нищеты, но ничего для этого не делал. Сам только набивал карманы… Коррупция, везде коррупция: сверху донизу. Да, там по-прежнему нелегко живется.