И могли только ждать.
04:41
Люсинда. Что она имела в виду, бормоча о кукле? Бред безнадежной больной? Или разговоры во сне? А та кукла, что лежала на столе, — она ведь куда-то делась. Ее унес Солано? Но зачем? Просто потому, что он сумасшедший? Нуждался в ее компании? Взрослый человек?
Что я упускаю из виду?
04:50
Призрак маленькой девочки. Я возненавидел себя уже за то, что всерьез обдумывал эту версию.
Словно дошкольник, которого приятели подначивают в полночь заглянуть в зеркало ванной, чтобы увидеть там отражение Кровавой Мэри с голым черепом на верхней части головы: по легенде, она погибла, когда ее волосы оказались зажаты дверцами лифта. Вздор, разумеется. Ни один взрослый человек не поверит в подобную дребедень. Точно так же, как ни один взрослый не сможет… не должен… всерьез слушать бред про маленькую утопленницу, которая бродит по затерянному неведомо где островку.
Так почему же эта мысль настойчиво лезет в мою голову?
Проделки призрака как одна из версий? Ни в коем случае.
Просто глупые мысли время от времени всплывают в чьем угодно сознании. Ничего тут не поделаешь.
Привидений не бывает. Ведь… Что, если я ошибаюсь?
Скажем так: если привидения все же существуют, мне пришлось бы всерьез рассмотреть возможность того, что полет моей «астральной проекции» по больнице все-таки не был прощальным салютом отмирающих нейронов, что я действительно преступил границу какого-то иного плана существования, что белый свет действительно вполне реален, а заодно — и обитающее в нем зло, чем бы или кем бы оно ни было…
Это был всего лишь сон. Видение.
Да неужели? Сон или воспоминание?
Проклятье, Зед. Прекрати. Так ты доведешь себя до полного помешательства.
Привидений не бывает.
Демонов не бывает.
Вечные муки не поджидают никого из нас.
Сказочке конец.
05:01
Внутри моего черепа что-то принялось противно гудеть, — от страха, голода или слабости, определить я не мог. Ноги онемели от такого долгого сидения в одной позе. Я вытянул перед собой левую, за нею правую, стараясь не побеспокоить спавшую Розу, чья голова покоилась на моих коленях: глаза закрыты, рот слегка приоткрыт. Дыхание глубокое и размеренное.
От одного взгляда на нее в моей груди распустилось тепло. Такая маленькая, невинная, хорошенькая… И храбрая. Какой еще ребенок в ее возрасте смог бы так же перенести весь ужас, который тут творится? Я бы точно не совладал. Я и сейчас-то справлялся так себе, а мне двадцать восемь лет.
Внутренняя сила Розы делала ее необъяснимую привязанность ко мне тем более очаровательной. Она даже заступилась за меня, заявив Хесусу: «Зед и сам тебя поколотит!» Я улыбнулся про себя, но улыбка вышла печальной. Розе не следовало здесь быть, проходить через все это. Ее место дома в своей кровати, где Роза, проснувшись, увидит домочадцев, получит горячий завтрак и, возможно посетив воскресную службу в церкви, беззаботно отправится прыгать через скакалку и играть в другие игры с соседскими детьми.
Легонько гладя девочку по голове костяшками согнутых пальцев, я там и тогда поклялся себе, что не подведу Розу, не позволю случиться с ней чему-то плохому. Я непременно верну ее домой в целости и сохранности.
Впрочем, сумею ли?
В конце концов, как я могу раскидываться подобными обещаниями, когда не знаю наверняка, кто или что охотится за нами на острове, преследует, планируя лишить жизни?
Кто, Зед. Запомни: кто, а не что. Не уподобляйся Пите с ее фантазиями, ладно?
Ладно.
Веки Розы затрепетали, потом открылись. Карие глаза нашли мое лицо.
— Уже утро?
— Нет еще, — вздохнул я.
Роза зашевелилась, начала подниматься.
— Лучше поспи еще, — посоветовал я.
— Не могу. Этот пол слишком жесткий.
— Пойдем, — сказала Елизавета, которая, как я и догадывался, тоже не спала. Настороженно оглядевшись, она протянула к девочке руку. — Отведу тебя в спальню.
— Не хочу бросать Зеда.
— С ним все будет хорошо.
— Он ранен…
— Все нормально, — сказал я ей. — Иди с Элизой.
Елизавета и Роза встали, на цыпочках пересекли комнату — сами похожие на привидения в неверном свете свечей и танцующих теней.