Значит, она все-таки нравится Зеду!
Его ладони соскользнули с ее талии на спину, просочились под резинку топика. Мягкие и теплые на ее обнаженной коже, они не остановились на достигнутом, продвигаясь все выше. Пальцы расстегнули лифчик. Лишь тогда ладони вновь устремились ниже, под поясок ее шортов, под резинку трусиков. С нежной страстью он поцеловал ее в шею — губы как крылья бабочки. Пощипал губами мочку уха. Вдоль ее позвоночника побежала зыбкая дрожь наслаждения.
— Зед…
И тогда его губы вернулись, чтобы унять ее собственные. Груди Елизаветы в чашечках расстегнутого лифа вжались в его грудь. Приподнявшись с пола, они оба сошлись и другими частями тел. Его возбуждение было очевидным.
Обе его ладони — теперь уже сильные, грубые — нырнули глубже под ремешок ее шортов, обхватили ягодицы, еще плотнее прижали ее к нему. Одна свернулась, чтобы опуститься вдоль внутренней поверхности бедра, подбираясь все ближе, щекоча и лаская…
Неожиданный шум заставил их отпрянуть друг от друга.
Елизавета распахнула глаза. В комнате непроглядный мрак, сплошная чернота. За то время, что она провела с сомкнутыми веками, кто-то потушил все свечи.
Хесус?
Где он?
Сердце так и неслось вскачь — но уже не от удовольствия, а от страха.
Шум повторился. Скрип ржавых петель?
— Что это было? — прошептала она.
— Дверца люка в полу, — пояснил Зед.
Зачем кому-то спускаться в подпол?
Или кто-то пытается оттуда выбраться?
— Зед…
— Тс-с!
Тяжелый удар: крышка люка отброшена на пол. Затем шарканье.
Кто-то поднимается по лестнице?
Елизавета запустила руку в кармашек шортов и вытащила оттуда зажигалку. Лихорадочно зачиркала. Металл трижды щелкнул о кремень, прежде чем искра подожгла струйку бутана, вызвав к жизни тоненький язычок пламени.
Вытянув перед собою руку с зажигалкой и подняв ее повыше, она ахнула.
Перед разверстым люком стояли две куклы. Они таращили на Елизавету свои стеклянные глазки, улыбаясь исподлобья. На одной была воздушная балетная пачка — и ничего больше, а голова казалась пересаженной от какой-то другой куклы: слишком велика для нее, да и оттенок кожи иной. На другой были грязно-белые ползунки, а лицо и конечности вымазаны сажей.
Они двинулись к Елизавете нетвердой походкой персонажей кукольного мультфильма.
Их брови поползли вниз, изображая гнев. Улыбки сложились в угрожающий оскал.
— Стреляй в них, Зед! — крикнула Елизавета, но с ее губ не слетело ни звука.
Полуголая кукла с пересаженной головой запустила пальцы в волосы Зеду и поволокла его назад, к черному зеву открытого люка. И исчезла там, унося жертву в свое логово.
Оставшаяся кукла склонила голову набок, изучая Елизавету.
Ползунки на кукле топорщились, заметила та. Они неплотно прилегали к телу — под ними было что-то еще. Множество бугорков двигались, извивались под мягкой тканью.
Из-за ворота ползунков выбрался черный скорпион. Он взбежал по лицу куклы и скрылся в ее волосах. За ним второй. Появились и другие — десятки, сотни скорпионов. Они сыпались из коротеньких рукавов и лезли через липучку клапана у промежности.
Зачумленная, сплошь покрытая насекомыми кукла подняла руки и открыла Елизавете свои объятия.
Елизавета проснулась со стоном: временно сбитая с толку, выведенная из равновесия. Клочья кошмара, шершавые и болезненные, еще клубились в ее сознании.
— Как ты? — тихо спросил Зед.
Елизавета оглядела комнату. Свечи еще горят. Хесус и Пита, кажется, спят, привалившись к стене напротив. Люк закрыт.
Она кивнула:
— Дурной сон приснился…
Потерла лоб кончиками пальцев. Это движение заставило Елизавету вспомнить о своем онемевшем плече, и она покрутила им на пробу.
— Еще болит? — спросил Зед.
— Немного, — призналась она.
— Все будет хорошо. Если ничего плохого не произошло за первые два часа после инцидента, ничего и не произойдет.
— Значит, ты — признанный эксперт по картошке и скорпионам?
Зед произнес, копируя ее акцент:
— Лас Фегас знает скорпионы.
— Ты прикалываешься?
— Самую чуточку.
— У тебя плохо выходит изображать русский акцент.
— Фиххня. Ниет нитшефо леххче.
— Вот и неправда. Нужно подтянуть горло. Я серьезно. И говорить прямо из глубины рта.
— Я ессъ цар Боррыс. Я заффоюу-у фею Эф-фрасию.
— Эффрасию?
— Евразию.
— Побольше тренировок, и у тебя получится… — Елизавета заметила, что Зед все еще прижимает свернутую в комок спортивную майку к ране в боку. И нахмурилась. — Кровь остановилась?