— Ты чего это так смотришь? — спрашивает Губерт. — На эту, что ли?
— На какую «на эту»?
— Вон на ту, — говорит Губерт и кивает туда, где Аня и Хайделинде прыгают под душем.
На Ане — белый купальник. Купальная шапочка — тоже белая и вся в розанчиках, как кочан брюссельской капусты. Но про капусту и розанчики Стефан никогда бы вслух не сказал. Шапочки с розанчиками сейчас особенно модны.
— Ты вон на ту толстуху смотришь, признавайся!
— Никакой я толстухи не вижу. Где, говори, где?
— Здрасьте! Да эта, как ее зовут… позабыл я.
— Как зовут? Про кого ты? Как ее зовут, говори!
— Ты сам знаешь.
— Аня? Ты это про Аню Ковальски?
— Ну вот ты и признался.
— Ничего я не признался.
Губерт улыбается.
— Дурак ты, — говорит Стефан. — И потом она совсем не толстая.
— Нет, толстая, — настаивает Губерт. — Ноги сверху.
— Ноги сверху? Это у всех так. Не видишь разве?
— Вижу, конечно, — говорит Губерт. — Что у меня, глаз, что ли, нет!
— Глаза, может быть, и есть, да вот с головой у тебя что-то не так.
Губерт сидит помалкивает, ногами шлепает по воде, пальцы ног развел. Стефан злится.
— Точно, голова у тебя не в порядке, — говорит он. — Зачем насчет гидранта проболтался?
— Вон ты чего! Потому и злишься? И на сборе отряда ты тоже злился.
— А зачем ты проболтался?
— Ничего я не проболтался. Я должен был это сказать.
— Подумаешь, должен. Кто тебе приказал?
— Никто мне ничего не приказывал, — говорит Губерт. Он теперь смотрит прямо перед собой.
Стефан, поглядывая на него сбоку, говорит:
— Всё было шито-крыто, все уже забыли об этом. Даже мой Герман. Неужели ты этого не понял?
— Все равно я должен был сказать.
— А я? Каково мне теперь перед отцом — Германом?
Повернувшись к Стефану и как можно спокойней Губерт говорит:
— Я все возьму на себя.
— Это-то ты сделаешь. И все очень даже прекрасно. Но это же тебе ничего не стоит, — говорит Стефан.
По другую сторону воды Аня все еще вертится под душем с этим тощим цыпленком. Чего это она? Может быть, красуется? Перед дежурными-спасателями. Ходят тут всякие! Только и знают, что зевать да потягиваться. А сами все из десятого…
Стефан злится, злится и на Губерта и на Аню. Совсем другая она сейчас, и на Аню не похожа, и на Тассо не похожа. Чужая-чужая, ну просто незнакомая девчонка! В этой своей шапочке с капустными розанчиками. Сюда и не смотрит совсем. А могла бы посмотреть. Он бы сразу заметил — бассейн здесь неширокий. Но не смотрит. А ему хочется, чтобы она посмотрела. Хорошо бы она посмотрела…
Вдруг — удар! Чьи-то руки, сильные и холодные, спихивают его в воду. Не успев даже оглянуться, Стефан идет на дно. Воду носом втянул — режет. Словно мячик, он выскакивает из воды — никого вокруг! Вон Губерт несется за двумя девчонками…
Одна бросается в воду, а ноги согнула — лягушка, да и только! Губерт приготовился к элегантному броску щукой, но дежурный рыкает в мегафон:
— Отставить! Не прыгать!
Из воды показывается голова девчонки. Стефан притормаживает, как только узнает ее, — это Рита!
— Топить не разрешается! — кричит она.
Стефан ждет. Чем ближе Рита подплывает, тем глаза делаются больше — ресницы-то мокрые!
— Не топи меня, пожалуйста, а то тебе попадет! — просит она.
Надо бы ее окунуть с головой, или совсем не обращать внимания, или сказать что-нибудь, например: «Это нечестно! Но ты все равно струсила, второй раз не выйдет!» Но Стефан ничего не говорит и не топит ее, а плывет мимо Риты прямо на Аню Ковальски.
К счастью, Аня не видела, как он упал в воду. Она подходит к борту, поправляет шапочку с розанчиками. Стефан подплывает ближе. Рита — за ним. Он слышит ее, несмотря на шум в бассейне, слышит, как она шлепает ладонями по воде — все ближе, ближе, а когда он оборачивается, ничуточки не улыбаясь, она скользит уже рядом:
— Мне с тобой поговорить надо.
Стефан переворачивается на спину, будто рядом и нет никакой Риты.
— Это очень важно, — говорит она.
— Ну и говори, пожалуйста.
— Не здесь. Потом, когда выйдем. — И ее желтая купальная шапочка раздувается, как воздушный шар. Она сильно загребает руками, все дальше и дальше от него, и никто не видел, как Рита только что разговаривала со Стефаном, никому и в голову не придет, что она от него чего-то добивается…