Наверное, этого и впрямь никто не заметил, только вот Губерт разве. Он стоит на бортике, наклонился к воде, уши навострил, будто рысь какая: выжидает, не случится ли чего! Он-то терпеть не может эту Риту, нос она дерет, а теперь вот подъезжает к Стефану. Но Стефан молодец, никак не реагирует, Стефан ведь думает об Ане, Рита ему безразлична. Он должен был бы окунуть ее с головой, резко так и решительно, преподать ей урок…
Так, во всяком случае, думает Губерт, а тем временем Стефан подплывает к противоположному борту. Вдоль борта — никелированная труба, Стефан держится за нее. Стоит ему чуть-чуть приподнять голову — он сразу увидит над собой Аню. Да, он, конечно, мог бы… и надо ведь только чуть-чуть поднять голову… Аня стоит совсем рядом у самого края. Прямо у него перед глазами — ее ноги, маленькие широкие пальцы с круглыми ноготками… Нет, головы он не поднимает, все смотрит на ее ноги, бултыхается в воде, как будто случайно здесь задержался. На другой стороне этот осел Губерт выделывает какие-то прыжки и большим пальцем показывает: кто-то стоит, мол, там.
Вдруг что-то пролетает над Стефаном, поднимается фонтан брызг, Аня уходит под воду! Долго она не всплывает, но не удаляется, а дрейфует, как дрейфует черепаха, разведя руки и ноги; Стефан скользит туда, где она должна вынырнуть.
Аня не торопится, и Стефан уже начинает тревожиться, но тут она, словно морж, выстреливает из воды: зубы сверкают, рот раскрыт до ушей.
— Ты откуда взялся?
А Стефан, совсем рядом с Аней, говорит:
— Неплохо ты ныряешь.
— Теперь давай ты! — предлагает Аня.
Стефан набирает побольше воздуха, голова уходит под воду, гузка, как у утки на деревенском пруду, поднимается над водой. Стефан загребает все сильней и сильней до тех пор, пока ладони не касаются дна. Но вот вода выдавливает его косо наверх, ноги высовываются из воды, и Аня хватает и держит их. Он вырывается. Аня совсем рядом смотрит на него с улыбкой. Она шлепает ладонями по воде, погружается до самого носа, но глаза все равно улыбаются: серо-зеленые, со стрельчатыми ресницами, черными-черными…
— А теперь ты, ладно? — говорит Стефан.
Аня трясет головой.
— Боишься? Нет, правда, боишься?
— Что ты меня схватишь? Ничуточки.
— Тогда давай, я считаю.
Аня опять мотает головой.
— Не хочу, отстань! — И уже нет улыбки, волшебное мгновение миновало. Ничего уже нет: Хайделинде подплыла и еще этот Губерт за ней. Водопад брызг накрывает Аню и Стефана. Крики, визг и голос инструктора через мегафон:
— До конца сеанса остается пять минут.
…Вечереет. Они возвращаются из бассейна. Кое-где уже зажглись огни, поднимается дымка, и небо кажется ближе.
Стефан стоит у дверей, рядом — Губерт. Все так же, как когда они ехали в бассейн, но тогда ведь не было улыбки Ани! Что же натворила эта улыбка Ани?
Сумерки за окном совсем синие, а если чуть отойти в глубь вагона, он видит себя в стекле. Стефан Кольбе, что же это натворила улыбка Ани?
Он хорошо слышит, где она сейчас сидит, но не смотрит туда — там одни девчонки, и когда они смеются, ему кажется, что они смеются над ним. Глупые девчонки! Но только не Аня. Аня, правда, сейчас смеется громче всех.
Набравшись смелости, он чуть-чуть косит влево и видит Аню. Она в красной курточке, хохочет. И конечно же, не замечает, что он смотрит на нее. Ничего Аня не замечает — как дурочка заливается смехом.
Грохоча, электричка несется по городу — стыки, стрелки, под ногами покачивается пол, в окне набегает и убегает город, без начала и без конца, и в самой середине его — Стефан Кольбе. Он думает.
Остановка «Яновицбрюкке». Им выходить. Толкотня, смех, летит сумка — это Марио Функе бросил свою. Губерт поднимает ее. У какого-то парня сбивают с головы кепочку, он хватает Марио, но тот увертывается…
Вниз по перрону летит погоня… но чужому парню пришлось отстать и вскочить в другой вагон. Хлопают двери, электричка трогается — Марио Функе спасен. Парень, здоровый такой, грозит кулаком из окна. Но поезд быстро уносит его вместе с его грозным кулаком и буйной шевелюрой. Погоди-погоди, это ж каноист! В кожаной куртке, рубашке в клеточку и новеньких джинсах — каноист, разодетый в пух и прах! Потому-то Стефан его и не узнал сразу. А теперь уже поздно — вагоны летят мимо, поезд набрал скорость — кепочка валяется на перроне, в том самом месте, где она у каноиста слетела с головы, не без посторонней помощи конечно. Кругленькая, темно-синяя, какие яхтсмены носят.